Грядущий Аттила. Прошлое, настоящее и будущее международного терроризма - Игорь Ефимов Страница 21

С другой стороны, перемены, внесённые проповедью Мухаммеда в жизнь арабов, были огромны и ощутимы немедленно, уже при его жизни. Все морально-религиозные обязательства, которые раньше направляли поведение кочевника по отношению к соплеменникам, теперь переносились на всё сообщество верующих в единого Бога. Идеал равенства и братства расширялся с сотен людей на десятки и сотни тысяч. Раньше кровная месть допускала уничтожение любого соплеменника убийцы. Теперь вина переносилась только на личность преступника — остальные члены его племени не несли ответственности за него, ибо они стали для мстителей не чужаками, а братьями по вере.¹⁵ Священные правила гостеприимства также расширялись на всех единоверцев.

Некоторые историки считают, что и положение женщин сильно улучшилось благодаря проповеди Мухаммеда. Только после принятия мусульманства арабская женщина получила право владеть какой-то собственностью. Также ей было разрешено свидетельствовать в суде. Учреждение — а вернее одобрение уже существовавшей — полигамии, считают они, было необходимой социальной мерой: войны уносили столько мужчин, что множество женщин оставались без всякой помощи и защиты. Мухаммед призывал своих единоверцев жениться на бедных и горячо возражал против убийства новорожденных девочек, которое было широко распространено среди арабов.¹⁶

Всё это отнюдь не означало, что на Аравийском полуострове внезапно воцарился мир и восторжествовали принципы гуманности. Военные столкновения между Меккой, изгнавшей Мухаммеда в 622 году, и Мединой, приютившей его, порой перерастали в настоящие битвы. Причём победа рассматривалась как знак Божьей милости, служила чуть ли не главным доказательством правоты в религиозной борьбе. Когда сторонникам Магомета удалось победить противника в бою при Бадре (624 год), число бедуинов, принявших ислам, резко возросло: они увидели, на чьей стороне Аллах.¹⁷

В глазах арабов война часто пронизывалась токами личной мести. Убивший в бою всё равно оставался в глазах родственников погибшего убийцей, а месть ему — священным долгом. Одна женщина из племени курайш поклялась "отведать печени" воина, убившего её отца в поединке во время битвы при Бадре. Когда этот воин погиб в следующем бою (Ухад, 625 год), она велела притащить к ней его труп, вспороть живот и стала жевать вырванную оттуда печень. "Затем она отрубила у трупа нос, уши и гениталии и призывала других женщин проделать то же самое с другими трупами. Они ушли с поля боя, увешанные кровавыми ожерельями и браслетами из внутренностей погибших".¹⁸

Взаимная жестокость была нормой. Похоже, никто из современников не возмутился, когда Мухаммед приказал перебить всех мужчин, числом 700, в захваченном, после трёх недель осады, еврейском поселении.¹⁹ Им связывали руки, обезглавливали и сбрасывали в вырытый заранее ров. В дальнейшем еврейским общинам иногда удавалось откупаться от наступавших мусульман. Они увидели, что бедуины, которым они раньше платили за защиту, не сумели обеспечить их оборону, а сами они были слишком малочисленны, и их героические попытки сопротивляться обычно кончались поражением.²⁰ Так что, в конечном итоге, все они были вынуждены отправиться в изгнание: земля Аравийского полуострова была объявлена священной, и только правоверные мусульмане могли жить на ней.

Увы, как и следовало ожидать, надежды на то, что распространение ислама принесёт мир арабам, не оправдались. Уже в год смерти пророка (632) часть племён, принявших мусульманство, отказалась платить установленные подати, и их армия двинулась на Медину. Новому халифу Абу Бакру удалось срочно собрать ополчение и разбить восставших.²¹ Но в дальнейшем свирепые междуусобия между мусульманами вспыхивают снова и снова, окрашивают всю пятивековую историю арабского халифата. Гражданские войны раздирали сообщество верующих в 656–661 гг., в 680–692, в 744–750 годы.²²

Из первых четырёх халифов только Абу Бакр умер своей смертью после двух лет правления. Остальные были убиты подосланными убийцами или восставшими войсками. Кровопролитные битвы между различными претендентами на титул верховного повелителя замедлили экспансию арабов. Гибель в 661 году четвёртого халифа, Али — приёмного сына, зятя и верного соратника пророка, — расколола мусульман на шиитов и суннитов, и эта вражда длится и в наши дни. Двадцать лет спустя был убит — вместе со всей семьёй — сын Али, внук Мухаммеда, — Хуссейн. Над его отрубленной головой один из ветеранов сказал печально: "Я видел, как эти уста целовали уста пророка".²³

Приволье и независимость кочевой жизни, видимо, таят в себе такой манящий импульс, что даже сегодня мы можем увидеть бедуинов, идущих за своими верблюдами по пескам Аравии, Иордании, Израиля точно так же, как они шли полтора тысячелетия назад. Но это не отменяет простого исторического факта: начиная с 8-го века арабский халифат превратился в земледельческую державу, в которой строились великолепные города, мечети и замки, прокладывались каналы и дороги, а основная часть населения занималась обработкой земли. Эта держава не только создала тысячи памятников собственной культуры, но сумела сохранить для грядущих поколений многие произведения античного мира, которые либо дошли до нас в переводах на арабский, либо сохранились в арабских книгохранилищах.

Как любая другая держава, халифат пережил многие внутренние потрясения и революции, он с переменным успехом воевал с другими государствами. Но, как и в других империях, культ богатства и наслаждений быстро вытеснял в правящем классе суровый культ воинской доблести. Как римские императоры нанимали германцев для своей гвардии и личной охраны, так и халифы из династии Аббасидов в 9-м веке всё больше полагались на наёмников, которых они вербовали среди воинственных тюркских племён, кочевавших в прикаспийских степях.

Губернаторы провинций вскоре начали объявлять себя эмирами независимыми от Багдада. Испания отделилась в 756 году, Марокко — в 788, Тунис — в 801, Египет — в 868.²⁴ В начале 11-го века в ослабевший халифат с севера вторглись племена турок-сельджуков и захватили огромные территории от Палестины до Пенджаба. Власть перешла в руки турецкого султана, а за арабским халифом осталась только роль религиозного главы мусульман. Сельджуки приняли ислам в его суннитской версии и "внесли новую энергию и компетентность в управление государством. Они не разрушали то, что завоёвывали, но быстро впитывали более высокую цивилизацию, сумели заново сплотить разваливавшуюся империю и дали ей силы выдержать долгое противоборство между христианством и исламом, которое нам известно под именем Крестовых походов".²⁵

Однако ещё задолго до Крестовых походов, в середине 9-го века, по мусульманским городам разлетелись вести о свирепых воинах, приплывающих из северных морей в больших плоскодонных ладьях, вооружённых тяжёлыми мечами и щитами, не дающих пощады ни мирным жителям, ни женщинам, ни старикам, ни священослужителям. Сжигая дома и мечети, убивая и грабя, они двигались вдоль западного побережья Пиренейского полуострова, вошли в Средиземное море, нападали на портовые города Северной Африки. Вскоре и восточная окраина халифата оказалась под ударами тех же самых — или точно таких же — пришельцев: страшные вести стали поступать из прикаспийских провинций Азейрбайджана и Северной Персии. "Племя под названием Русь, — писал мусульманский летописец, — проливало кровь женщин и детей, грабило, разрушало и сжигало… Люди приготовились сопротивляться, но Русь напало на них, и тысячи мусульман были убиты или утоплены".²⁶ Морские пираты называли себя разными именами, но чаще всего звучали два: дозорные на башнях западных городов при виде появившихся на горизонте судов восклицали "Норманны!", а жители городов восточных разбегались в поисках укрытия с криком "Варангианс! Варяги!"