Как ненасилие защищает государство - Питер Гелдерлоос Страница 21

Вооружённые полицейские разгоняют демонстрацию, Сиэтл, 1999 г.

В конечном счёте, используя ненасилие, государство может победить даже революционное движение, которое в противном случае могло бы стать достаточной силой для достижения успеха. В Албании в 1997 г. из-за коррупции правительства и развала экономики многие семьи потеряли все свои сбережения. В ответ «Социалистическая партия созвала в столице демонстрацию в надежде стать лидером мирного протестного движения».119 Но сопротивление зашло настолько далеко, что его не могла контролировать никакая политическая партия. Люди начали вооружаться, жечь и взрывать банки, полицейские участки, правительственные здания, офисы спецслужб, освобождать заключённых из тюрем. «Значительная часть военных дезертировала, или присоединившись к восставшим, или бежав в Грецию». Албанцы стояли на грани свержения системы, угнетавшей их, что дало бы им шанс создать для себя новые социальные институты. «К середине марта правительство, включая спецслужбы, было вынуждено покинуть столицу». Вскоре несколько тысяч солдат Евросоюза оккупировали Албанию, чтобы восстановить центральную власть. Оппозиционные партии, которые всё это время торговались с правительством, вырабатывая список условий, на которых восставшие согласятся разоружиться, и уговаривая правящую партию отдать власть (чтобы они могли её взять), сыграли ключевую роль в том, чтобы оккупационным силам удалось усмирить восставших, провести выборы и восстановить государство.

Протестующие разбирают брусчатку, Влёра, Албания, 1997 г.

Франц Фанон описывает подобную ситуацию, когда оппозиционные партии в колониях осуждали насильственное восстание, стремясь контролировать движение. «После первых столкновений официальные лидеры быстро ликвидируют насильственную деятельность, которую они „называют детской“». Затем «революционные элементы, прибегающие к ней, быстро оказываются в изоляции. Официальные лидеры, облачённые в свой многолетний опыт, беспощадно открещиваются от этих „авантюристов и анархистов“». Как объясняет Фанон на примере Алжира и антиколониальной борьбы в целом: «Механизм партии сам по себе противостоит любым новшествам», а лидеры «испуганы и встревожены мыслью, что их может смести вихрь, природу, силу и направление которого они даже не могут представить».120 Хотя эти оппозиционные политические лидеры в Албании, Алжире и т. д. обычно не определяют себя как пацифисты, интересно отметить, что они играют схожую роль. Истинные пацифисты более склонны принять обманчивую оливковую ветвь от умиротворяющих политиков, чем предложение солидарности от вооружённых революционеров. Стандартный альянс и братание между пацифистами и прогрессивными политическими лидерами (советующими умеренность) служит расколу революционного движения и более лёгкому контролю над ним. Лишь в отсутствии значительного проникновения пацифистов в народные движения у политических лидеров не получается захватить над ними контроль: в итоге их отвергают и отторгают как элитистских кровопийц. Народные движения оказываются беспомощными именно тогда, когда они терпимы к ненасилию.

Заключим: ненасильственные активисты полагаются на насилие государства для защиты своих достижений и не сопротивляются ему тогда, когда оно используется против сторонников насильственной борьбы (фактически, они часто поощряют это насилие со стороны государства). Они ведут переговоры и сотрудничают с вооружённой полицией на своих демонстрациях. И, хотя пацифисты чествуют своих «узников совести», по моему опыту, они склонны игнорировать жестокость тюремной системы в случаях, когда заключённый совершил акт насильственного сопротивления или даже вандализма (не говоря уже об аполитичных преступлениях). Отбывая шестимесячный тюремный срок за акт гражданского неповиновения, я купался в поддержке пацифистов по всей стране. Но в целом их мало заботит проблема официального насилия, бросившего за решетку 2,2 млн. жертв объявленной правительством «Войны против преступности». Выходит, что единственная форма насилия, которой пацифисты последовательно противостоят — бунт против государства.

Знак мира сам по себе является идеальной метафорой этой функции. Вместо того, чтобы поднять кулак, пацифисты поднимают средний и указательный палец в форме буквы «V». Это «V» означает победу и является символом патриотов, радующихся миру после триумфальной войны. В конечном итоге, мир, защищаемый пацифистами, — это мир победоносной армии, государства, беспрепятственно сломившего сопротивление и монополизировавшего насилие до такой степени, что насилию уже не нужно быть видимым.

Это — Pax Americana.121

91 9 февраля 2006 г. член ненасильственной «Организации надзора за Школой Америк» (поддерживаемой членами различных групп, от прогрессистов до анархистов) предложил в почтовой рассылке, что, поскольку полиция в последние годы агрессивнее реагирует на ежегодные демонстрации перед Форт-Беннинг в Джорджии, организации следует перенести демонстрацию в какое-нибудь общественное место подальше от военной базы, чтобы избежать конфронтации. Он написал: «Несмотря на происходящую поляризацию, на мой взгляд, мирной кампании пора переоценить свои тактики. В основе миротворчества лежат отношения. Позиция „Мы“ и „Они“ в конечном счёте может привести к войне. Понятие „Мы все“ имеет больший шанс привести к подлежащим возможному обсуждению (ненасильственным) решениям и может в итоге привести к культуре мира».

92 Недавний пример: на акциях протеста против съезда «Партии республиканцев» в 2004 г. тысячами активистов раздавались листовки, заявляющие, что любой сторонник насилия, скорее всего, агент полиции.

93 «Молли Магвайрс» (штат Пенсильвания, США) — тайная организация угольных рабочих, преимущественно выходцев из Ирландии, существовавшая в XIX в. Активно участвовала в местном профсоюзном и стачечном движении 1870-х гг.На основании показаний детектива из частного агентства Алана Пинкертона, внедрённого по заказу владельца рудников и железнодорожного магната Франклина Гоуэна, была обвинена в террористической деятельности и убийствах. Сам Гоуэн лично выступал на суде в качестве государственного обвинителя. По приговору суда в 1877–1879 гг. 19 лидеров рабочего движения были повешены. — прим. пер.

94 Churchill and Vander Wall «Agents of Repression», 64–77, 94–99. В случае с Джонатаном Джексоном, похоже, ФБР и полиция организовали целый заговор с целью убийства наиболее радикальных «пантер» Калифорнии. Они организовали захват заложников в здании суда округа Марин, поскольку имели наготове большую команду снайперов, готовых нейтрализовать захватчиков. Но «отказ проглотить наживку» (используем эту фразу, ведь якобы все сторонники силовой борьбы являются провокаторами) никого не спас. Агент ФБР Уильям О’Нил уговаривал иллинойских «Пантер», в ряды которых он внедрился, принять участие в таких диких планах, как кража нервно-паралитического газа или захват самолёта для бомбардировки здания мэрии. Когда они отказались, ФБР это не остановило, и лидер «Пантер» Фред Хэмптон всё равно был ими убит.