Катынь. Ложь, ставшая историей - Иван Чигирин Страница 21

Вождь был мудрым эльфом, он сумел дожить до старости, ни разу не нарушив закон и не пойдя против совести. Это ведь так просто — надо всего лишь не проявлять излишнего любопытства…

Елена Прудникова. Там, за западным морем

Если основным документом в работе «комиссии Бурденко» являлась добротно сделанная справка НКВД-НКГБ, то немецкая тайная полевая полиция сработала поверхностно и халтурно. Основой немецкого «официального материала», кроме страстных придыханий ведомства пропаганды, стало «Сообщение о катынских раскопках» председателя немецкой комиссии по расследованию катынского расстрела доктора Герхарда Бутца. Этот видный судебно-медицинский эксперт, директор института судебной медицины и криминалистики Бреслауского университета, во время войны был начальником судебно-медицинской лаборатории группы армий «Центр» и главой «Специальной команды ОКВ по расследованию большевистских зверств и действий, нарушающих международное право» [16].

Итак, 28 февраля 1943 года Киселёв, как утверждается в документах ГФП, дал показания тайной полевой полиции. После чего немцы вдруг начинают проявлять фантастическую оперативность — уже 1 марта донесение направлено Бутцу, который тут же отправился на место.

Профессор Виленского университета и самый авторитетный в Польше специалист по судебной медицине доктор Сингалевич дал следующую характеристику д-ру Бутцу [17]: «Во-первых, в этой области он учёный европейского масштаба, а во-вторых, человек безусловно порядочный, который ни в коем случае не поставит свою подпись под фальшивой экспертизой».

Фальшивой эта экспертиза и не была, а просто… своеобразной. Во-первых, из неё явственно видно, как относился немецкий учёный к этой своей работе — с восторгом, который ему очень плохо удавалось скрыть. Только не надо думать о нём худо — восторг был чисто научного свойства и происходил от возможности заняться изучением совершенно нового вопроса, а именно процессов, происходящих в трупах в условиях массового захоронения. А то, что предмет исследования, как бы это сказать… — так у патологоанатомов работа такая. Академик Бурденко тоже писал о составленной им «коллекции черепов русских граждан». Более существенно то, что Бутцу не с чем было сравнивать свои наблюдения — тема-то новая! Чем он совершенно беззастенчиво пользовался, когда надо было увильнуть от конкретных заключений и ответственности за них.

Приведённое в немецком материале сообщение доктора Бутца, по сути, является кратким отчётом о научной работе с некоторыми описательно-криминалистическими моментами, к которым, в отличие от состояния трупов, автор относится без всякого интереса. Большая часть текста посвящена специфическим научным вещам, которые нам ни к чему и только окончательно портят аппетит. Соответственно, цитирование получится несколько отрывочным, но это не потому, что авторы, стремясь доказать свою точку зрения, выдёргивают фразы из контекста, а потому, что интересующие нас моменты подчас приходится вылавливать в потоке научной информации. Кто не верит, может пойти в ГАРФ, взять дело № 22 описи 114-й фонда Р-7021 и убедиться самолично.

А во-вторых, по-видимому, репутация д-ра Бутца в мировом научном сообществе была и вправду достаточно высока. И если Геббельсу надо было прикрыться его авторитетом, то надо ли Бутцу, чтобы им в своих делах прикрывался министр пропаганды? Достаточно с него и той явно пропагандистской «спецкоманды», которую доктор возглавляет. Так что он весьма старательно печётся о своей репутации. Как именно — мы увидим чуть позже.