Аферистка. Дело Тимошенко - Франк Шуман Страница 21

Я выхожу на площадь перед аэропортом. На улице уже темно и разыгралась небольшая буря. Здесь все, как на ладони, и, учитывая столичные размеры Киева, выглядит это все же как провинция. Стоит несколько такси. «В отель «Чичиков» на улице Гоголя»,— говорю я.

«Немец?» — спрашивает мужчина за рулем, чего я и не отрицаю. И тут он сразу же начинает бодро выдавать. Его возраст разрешает мне предположить, что единственными немцами, которых он когда-либо видел, были болельщики сборной футбольной команды Немецкого футбольного союза, которая недавно играла в Харькове. Во время происходившей здесь единственной отборочной игры на чемпионате Европы по футболу Евро-2012 немцы победили голландскую сборную в яростной игре со счетом 2:1. Эта игра все еще заставляет русских восторгаться «немецкой машиной». Во время игры фанаты вели себя очень культурно, ведь немцы — просто обычные люди.

Я думаю о своем и рад, что мой собеседник родился в послевоенное время. Или же просто не хочет начинать разговор о преступлениях моих предков из-за вежливости. Тогда четвертый по величине город в Советском Союзе был захвачен шестой армией на пути к Сталинграду, 240 000 солдат Красной армии попали в плен. В течение почти двух лет оккупации в регионе погибло более четверти миллиона человек. В Дробицком яру, овраге на востоке города, каждый день расстреливали от 250 до 300 евреев. А в газовых камерах погибали, в основном, женщины и дети. Отвечал за все действия генерал-лейтенант Еско фон Путткамер, который, еще будучи колониальным офицером во времена Первой мировой войны в Камеруне, при подавлении восстаний уже имел сомнительные заслуги. Очевидно, его ярость была слишком велика даже для Верховного командования вооруженных сил, поэтому 66-летнего офицера в августе 1942 года перебросили из Харькова и отправили в отставку. Он поселился в Нойштрелице недалеко от Берлина, а в 1952-м бежал оттуда на Запад, поскольку опасался ареста из-за своих военных преступлений в Харькове. Семь лет спустя пенсионер спокойно умер в Висбадене…

Водитель такси принадлежит к тем украинцам, которые предпочитают «смотреть в будущее». Оглядываться назад, говорят они, бесполезно. В какой-то момент нужно позволить зарубцеваться ранам, когда-то нанесенным друг другу.

Когда я слышу такие абсолютно честные и искренние высказывания, то стараюсь прикусить себе язык и промолчать, чтобы им не противоречить. Что значит «друг другу»? Разве не мои земляки вторглись на Украину и бушевали, как варвары? Именно это преступление и есть причиной всего, что последовало дальше.

Я даю ему возможность болтать, а сам смотрю в окно. Один за другим сменяются новые жилищные массивы. Только на подъезде к городу я вижу несколько старых зданий. На одной из площадей возвышается башня с пятиконечной звездой — эмблемой СССР — на верхушке, возведенная, несомненно, в начале 1950-х годов. Там — самая дорогая квартира в городе, самая большая, на верхнем этаже, стоит один миллион долларов. «Сталинки были потому настолько популярны,— рассказывает водитель,— потому что они очень прочны. Строители знали, что если будут халтурить — их расстреляют, поэтому они и прикладывали все свои усилия». Он смеется. Сейчас в строительстве много брака. Их бы всех расстреляли. Но при этом водитель такси не говорит, имеются в виду строители или застройщики, которые на всем экономят. Он лишь от души смеется над своей шуткой, которую, несомненно, считает хорошей.

Отель представляет собой новое здание, которое, возможно, достроили только перед чемпионатом Европы по футболу. Небольшой, но уютный. Несмотря на солидность, цены очень приемлемы, и ни в какое сравнение не идут с «Салютом» в Киеве. Здесь было то, чего я еще никогда в жизни не встречал: свежесрезанные цветы в ванной. В тумбочке вместо Нового Завета лежит собрание сочинений Гоголя на русском языке. Ничего удивительного: отель, в конце концов, носит имя одного из героев гоголевского романа «Мертвые души».

Какая метафора, подумал я, учитывая причины, которые меня сюда привели. Чичиков — мелкий налоговый инспектор в провинциальном городке Украины, живший в бедности и нужде, деловитый, гибкий и умный человек. Он постоянно растет, борется с коррупцией, привыкает к роскоши и вскоре сам становится коррумпированным чиновником, после чего стремительно летит вниз по карьерной лестнице и вынужден снова с трудом перебиваться с хлеба на квас, работая подпольным адвокатом. При этом у него есть гениальная бизнес-идея: в стране до сих пор господствует крепостное право, и помещики должны платить налоги в государственную казну за каждого крепостного крестьянина. Но государственная программа была не предусмотрительна, поэтому налоги взимались даже за мертвых. Списки крепостных лишь изредка пересматривались, и только тогда впервые из них начали вычеркивать эти «мертвые души». Красноречивый Чичиков выманивает обещаниями у таких помещиков «мертвые души», покупая их меньше чем за 300 рублей. Он приобретает около 400 таких душ, которые закладывает в опекунский совет как живых крепостных на сумму около 100 000 рублей.

Однако все дело проваливается, и попытки мультимиллионера морально очистить Чичикова терпят неудачу из-за его отношения к своим поступкам: «Но я не чувствую отвращения к греху: я измученный, я не чувствую никакой любви к добру». В конце книги нераскаявшегося грешника помиловали и выслали из страны. На свои последние деньги он незадолго до отъезда позволяет себе пошить богатый костюм на заказ — чтоб продолжать свое дело дальше.

Вид на ул. Гоголя в Харькове, сзади — отель «Чичиков», спереди — театральная академия

Случайность меня занесла в это место, а тут еще и такое литературное произведение! Тут я уже едва ли могу поспорить с Карлом Марксом и его теорией «18-е брюмера Луи Бонапарта», что история повторяется дважды: первый раз как трагедия, а второй — как фарс. Потому что Гоголь все придумал — Чичиков был ненастоящим, а Тимошенко же, наоборот, вполне реальна! Какая все-таки схожесть, даже в деталях.

После чудесной ночи я отправляюсь в путь. У меня есть еще немного времени до назначенной встречи в тюрьме, и я гуляю по противоположной от отеля стороне в парке, который — а как может быть иначе — назван в честь еще одного украинского национального поэта и художника. На площади возвышается памятник Тарасу Шевченко, возведенный в 1935 году и, очевидно, пощаженный фашистскими войсками. Буря накануне вечером сильно потрепала деревья в парке: по пути мне встречаются несколько групп садовников, которые очищают дороги от ветвей. Бегуны делают утренние пробежки в лучах утреннего солнца, с берушами в ушах, а женщины выходят на прогулку со своими собачками. Пробуждается новый день, воздух теплый.

Чтение перед сном: Гоголь вместо Нового Завета

Я прогуливаюсь по другой стороне, направляясь к Дворцу культуры, архитектура которого легко выдает время его возведения. Даже уродливые лампы с шарообразными светильниками, которые попадаются мне на пути, не раскрывают всю безвкусицу четырех архитекторов, которые занимались строительством во времена волнений и развала Советского Союза. И никто им не помешал тогда, потому что во времена перестройки и гласности это было бы расценено как непозволительная опека. Здание было закончено в 1991 году, после в общей сложности 25 лет строительства. Сейчас оно стало приютом для театра оперы и балета, который еще в 1829 году был основан в Харькове. Также в этой развалине-коробке показывают кино. Возможно, помещения внутри выглядят вполне сносно, а я всего лишь неправильно представляю себе их авторов.