Театр абсурда. Во что превратили Россию - Николай Губенко Страница 19

Вопрос. Вам не кажется, что сложности во взаимоотношениях с руководством КПРФ, конфликт со Швыдким, да и вообще со всей рыночной системой, делает вас чужим как среди своих, так и среди чужих?

Ответ. Это штука тонкая. Кроме «свой» и «чужой», есть другие понятия. Например, самостоятельный, инакомыслящий. Пропаганда времен «холодной войны» наградила это понятие ореолом противоборства с несправедливостью. На самом деле каждый человек – инакомыслящий: ни один не думает так, как другой. Но человеку искусства нельзя замыкаться в себе, надо жить общей жизнью со своим народом, не притворяться, а быть для него своим. Мне не безразлично, кому я свой, а кому чужой. Я определился с выбором: я хочу быть своим для моего народа, которому сегодня плохо, каковы бы ни были его нынешние слабости, безграничное повиновение, апатия. Хочу в меру моих сил служить ему, а значит, как художник не лгать, служить правде. Если я сделаю что-то, от чего ему станет легче, я буду рад. Я не хочу, чтобы люди думали, что вся интеллигенция смирилась с происходящим. На рынке можно купить все, даже людей, но не всех. И интеллигенция не должна пировать во время чумы. Она должна быть с теми, кого обманули и кому плохо. Таково, на мой взгляд, должно быть ее добровольное послушание – помочь народу встать с колен.

К вопросу о КПРФ. Никаких сложностей во взаимоотношениях с руководством КПРФ у меня не было и нет, была своя позиция, которая отличалась от мнения руководства. Повторюсь, к какой бы партии люди ни принадлежали, все они очень разные. Меня исключили из партии вместе с такими достойными людьми, как Селезнев и Горячева. Мне жаль, что сегодня они вне партии. Мы много говорим о плюрализме, но так и не научимся слушать друг друга. Первичная организация предложила мне вновь стать членом КПРФ, я принял это предложение. Даже если бы этого не случилось, по-человечески я оставался бы на стороне коммунистов. Разве убеждения человека зависят от партийного членства? Это же несерьезно.

Что касается Швыдкого, мне претит его позиция по перемещенным культурным ценностям. Россия никому и ничего не должна после той кровопролитной войны. И никто меня в этом не переубедит. Я же буду стараться делать все, чтобы эти ценности, как весьма символическая компенсация за понесенные нами потери, продолжали оставаться российской собственностью.

Вопрос. Плюрализм особенно присущ людям творческим. Почему вы последние годы отдаете предпочтение театру, а не кино? Какие идеи объединяют коллектив вашего театра «Содружество актеров Таганки»?

Ответ. Я снял шесть фильмов, из них пять – по своим сценариям. У меня давно готов сценарий о судьбе Василия Шукшина, который в свое время был одобрен такими мастерами, как Хейфиц, Райзман, Габрилович, почти готов сценарий трагикомедии о своем хождении во власть. Кстати, надо отдать должное Швыдкому: при всякой встрече он уговаривает меня вернуться в кино, но я занимаюсь театром. В театре сто пятьдесят живых, конкретных людей, они талантливы. Что нас защитит?! Правильно: только профессия, работа. Театр четырнадцатый год трудится в режиме самовыживания, без копейки государственного финансирования. В отличие от других московских театров, мы в полной мере испытали на себе, как вы говорите, рыночную систему: потечет крыша – надо залатать, лопнут трубы – надо заварить, у кого-то умер близкий человек – надо достойно похоронить, у кого-то родился ребенок – надо помочь, не хватает денег на пожарную сигнализацию, на зарплату – надо найти. К слову, за четырнадцать лет театр лишь один раз, и то только на пару дней, задержал зарплату. Подчеркну без обиды: нам никто не помогает, мы существуем на то, что зарабатываем. Надеюсь, я в какой-то степени на деле способствую выживанию театра. Нам придает силы наш зритель. Когда на «Афгане», «Высоцком», «Чайке», «Дне Победы» уже в течение многих лет собираются аншлаги, это, признаться, бодрит.

Сейчас внутри театра подрастает молодая режиссура. В работе одновременно находятся четыре спектакля, очень разные, от классики до современной пьесы Надежды Птушкиной, которую ставлю я. Коллектив объединяет трудный поиск пути к своему зрителю, который, слава Богу, очень требователен. Работа, что еще может объединять?

Вопрос. Мы вам желаем крепкого здоровья, большой творческой энергии, новых работ в кинематографе, где сегодня так не хватает режиссеров с честной принципиальной позицией. А что бы вы сами себе пожелали в этот юбилей?

Ответ. Я желаю себе одного: почаще быть с моей любимой женой, которая во всем разделяет мои взгляды. Нам есть о чем вместе подумать, поговорить, помолчать. Мы оба убеждены, что, несмотря на прочно укоренившееся заблуждение, что все уже потеряно, оно в корне неверно. Смириться с положением вещей – значит не видеть, «как подымается и растет на свет новая Россия, крепко подкованная на трудный путь, закаленная в нужде, тесно связанная жизнью с народом». Мы убеждены в простой, одной-единственной истине, которой достаточно, чтобы жить без пессимизма. Мы верим, мы обязаны верить, что гений нашего народа, его ум, его история с падениями и взлетами, жестокостью и милосердием, созерцательностью и активным действием, его здравый смысл и суровая природа, его легенды, мифы и сказки, его талант, подаривший миру великую литературу с ее прозрениями, искусство с его духовностью, наконец, его терпение, мужество и жертвенность, позволившие выстоять и победить в жесточайшей из войн, выведут Россию на широкую, ясную стратегическую дорогу созидания, сохранив ее в чистоте и неповторимости.

2006 г.