Гроссмейстеры Зазеркалья - Алексей Пушков Страница 19

США и Россия не могут сказать: вот у нас позитивная повестка дня, а вот — негативная повестка дня, и при этом рассчитывать на улучшение отношений, как пыталась действовать администрация Буша. На самом деле, если не будут предприняты особые усилия по преодолению негативной повестки дня и политического наследия, то на подлинное улучшение рассчитывать не приходится. Сейчас большие надежды возлагаются на переговоры о ядерном разоружении, которые начались во второй половине мая. Возможно, стороны подпишут новый договор. Но и Буш с Путиным тоже подписали в мая 2002 года, в Москве, договор по контролю над вооружениями, однако разве этот договор сильно повлиял на характер отношений? Вовсе нет. Он как бы сам остался сам по себе и не повлиял на общий контекст отношений между Россией и США…

С чистого листа начать не удастся. И не надо делать вид, что удастся. 15 мая 2009 г., в интервью китайским журналистам, Дмитрий Медведев заявил, что для России вопрос о признании Абхазии и Южной Осетии уже решен и не подлежит обсуждению. При этом ясно, что администрация Обамы здесь с нами не согласна — вице-президент Байден уже заявил, что США не признают Абхазию и Южную Осетию. Ясно и то, что США будут продолжать поддерживать и вооружать Грузию, хотя, возможно, не так активно, как при Буше, но будут — и уже это делают. О намерении поступить именно так Байден также заявил после визита в Грузию в конце июля. И здесь обе стороны никак не найдут общий язык.

Разумный минимум, который здесь необходим, это проявление сдержанности по этим вопросам. Но готовы ли обе стороны к проявлению такой сдержанности? Регулярные заявление Байдена говорят об обратном. От того, что руководство США демонстративно заявляет, что будет и впредь вооружать Грузию, настроение в Москве не улучшается, а новая администрация показывает, что верна заветам предыдущей администрации. И это не просто сотрясение воздуха, а отказ проявлять сдержанность ради налаживания позитивного диалога. Это первое.

Второе: сегодня его налаживание гораздо больше зависит от США, чем от России. На американском направлении российская политика остается, как и в 90-е годы, политикой «реагирующего типа». Как и прежде в большинстве ситуаций действия Москвы остаются реакцией на действия Соединенных Штатов. Это логично: Россия была ослаблена. У нас только в последние годы появились крупные собственные инициативы: создание сил оперативного реагирования в рамках ОДКБ, идея Договора коллективной безопасности в Европе, развитие и укрепление ШОС. Но до сих пор Россия в основном реагировала на расширение НАТО, на планы размещения ПРО, на американскую оккупацию Ирака, на давление США на Иран. В силу и внутренних, и внешних причин Россия не имела высокоактивной повестки дня. Таким образом, в сфере внешнеполитической активности мы не можем говорить о паритете. Именно от США прежде всего зависит, чтобы этот диалог стал более содержательным.

Если администрация Обамы не сможет — или не захочет — изменить установки, которые утвердились в американской внешней политике при Буше, то и диалог будет более ограниченным. Даже если в Москва возьмет инициативу на себя, как делал Владимир Путин в 2007–2008 гг., российская внешняя политика будет сталкиваться с подходами, которые уже утвердились в Вашингтоне, и от которых администрация Обамы, похоже, отказываться не собирается.

Взять идею коллективной безопасности в Европе. Понятно, что это идея, которая предложена всем на обсуждение, которая не является абсолютно законченной, но которая выражает недовольство России нынешней системной европейской безопасности. И отражает объективную незавершенность — а значит, порочность — нынешней системы европейской безопасности. Сейчас европейская система безопасности «натоцентрична». Соответственно, государства, которые не входят в НАТО, не могут быть полностью удовлетворены этой системой. Но и сама по себе эта система неудовлетворительна, так как она не включает важнейшую часть Восточной Европы — Россию, Украину, Молдавию, Белоруссию и Кавказ. А поскольку Россию в НАТО в обозримой перспективе не примут, то порочность «натоцентричной» системы сохранится надолго.

Как в такой ситуации Соединенными Штатам следовало бы подходить к российской инициативе, в духе «перезагрузке»? К ней следовало бы подойти позитивно. В этой идее есть здравый смысл, и геополитический смысл, ибо она отражает неадекватность нынешней системы коллективной безопасности. Однако пока нам с американской стороны говорят другое. Недавно во время публичных дебатов в Киеве с послом США на Украине г-ном Тейлором мне было сказано, что всю Европу якобы устраивает эта система европейской безопасности. И зачем же ее менять, если она так хорошо действует? Нет, США не видят необходимости что-либо менять. Казалось бы, очевидно: налицо — явная, бросающаяся в глаза незавершенность ситуации. Однако нам говорят, что ситуация хорошая. Возможно, это сила инерции — отвергать то, что предлагает Россия. Возможно, идея Москвы еще не дошла в полной мере до Вашингтона. Но именно на таких вещах проверяется потенциал «перезагрузки». Если администрация Обамы настроена на нее серьезно, то и к тем инициативам, которые выдвигает Россия, ей следовало бы отнестись более внимательно.

* * *

Еще одна проблема: идея «перезагрузки» сталкивается со значительной внутренней оппозицией в США. Враждебность к России глубоко, еще со времен «холодной войны», въелась в плоть и кровь американской политики, как вирус, она живет в американском политическом организме, и дает о себе знать на новых этапах. В США также очень сильна «инерция экспансии». Эта идея, которую ярче всего выразил публицист Чарльз Краутхаммер в начале 90-х годов. Она состоит в том что, Америка — самая мощная держава мира, самодостаточная и способная на все. Организация Объединенных Наций — это выездной детский лагерь, полный злобных, антиамерикански настроенных подростков, и Америка в ООН не нуждается. У США достаточно сил и средств для решения всех проблем и утверждения американской гегемонии.

Политической практикой эта идея полностью опровергнута. Сейчас многие в Америке, похоже, начиная с самого Обамы, считают, что США не могут быть хозяевами мира. Однако при этом в США сохраняется колоссальная инерция «однополярности» — и психологическая, и политическая. Ее главный мотив: мы все равно самые сильные, и самые демократичные, а потому имеем моральное право делать то, на что не имеют право другие. Это глубоко укоренившаяся идеология — главная причина негативного отношения в американском политическом классе к подлинной «перезагрузке».

Но и в России тоже есть общественное мнение. Во времена СССР нам было проще договориться: общественная реакция на действия советского руководства было заранее известно. Но даже тогда советская информационная машина объясняла населению, почему правильна и выгодна, например, «разрядка» с США. Сейчас общественное мнение в России намного более сильное и более зрелое. Российское руководство, как и руководство США, тоже не может, не объяснив, и не доказав необходимость какой-то суммы внешнеполитических действий проводить свою политику. США пора понять: просто разъясняя, но продолжая линию, которая негативно воспринимается в России, ничего добиться нельзя. Добиться позитивных сдвигов можно, лишь сделав ряд практических шагов в сторону России. Только тогда может быть достигнут прогресс. И администрация Обамы — после того, как его предшественник два срока отказывался считаться с интересами России — должна сделать конкретный шаг, показывающий, что в позиции США действительно произошли изменения.