Под знаменами демократии. Войны и конфликты на развалинах СССР - Евгений Норин Страница 18
Под знаменами демократии. Войны и конфликты на развалинах СССР - Евгений Норин читать онлайн бесплатно
Попытки Тбилиси как-то решить проблему только все усугубили. В апреле 1990 года перед Домом правительства в Тбилиси начался бессрочный митинг. Это вышли из подполья оппозиционные движения Грузии. Среди деятелей грузинской оппозиции быстро выделился Звиад Гамсахурдия. В отличие от множества союзных политиков, успешно делавших партийную карьеру, прежде чем ощутить позывы бороться за нацию, Гамсахурдия был настоящим диссидентом с долгой историей подпольной деятельности за плечами. Первое его задержание КГБ относится аж к 1956 году, в 1958 году его арестовали за распространение антикоммунистической литературы, и последующие полгода будущий президент Грузии провел в психиатрической лечебнице. Тем не менее, «излечившись», Гамсахурдия благополучно получил высшее филологическое образование. Однако диссидентскую деятельность он не оставил, работал в грузинской Хельсинкской группе, «Международной амнистии». Гамсахурдия отличался радикализмом взглядов и не считал нужным это скрывать. Скажем, по поводу осетин он произнес прочувствованную речь, включавшую такой пассаж:
«Осетинский народ — мусор, который надо вымести через Рокский тоннель. Мы пойдем по Осетии, и пусть осетины либо покорятся и станут грузинами, либо, если они так любят русских, уходят из Грузии в Россию». [28]
Энергичный, бескомпромиссный шовинист, Гамсахурдия на ближайшие месяцы окажется ключевым героем событий, разворачивающихся в Грузии. События апреля 1989 года стали его первым шагом к власти. У Дома правительства собралась толпа до 10 тысяч человек. С одной стороны, это была реакция на сход в Лыхны, с другой — митингующие быстро перешли и к радикальным антисоветским лозунгам: «Долой коммунистический режим!», «Долой русский империализм!», «СССР — тюрьма народов!», «Долой советскую власть!».
Своими силами разогнать митинг местные власти не смогли. Возможно, впрочем, заявление о собственном бессилии было лишь отговоркой: в Тбилиси очень хотели переложить ответственность на союзный центр. Реакция Москвы была бурной и, вежливо говоря, не мудрой. В Тбилиси перебросили полк дивизии имени Дзержинского (позже она станет активным участником событий 3–4 октября в Москве), подразделения ОМОН и ВДВ. Последнее вызывает даже не удивление, а оторопь. Десантники никогда не готовились к подавлению акций гражданского неповиновения. Элитные штурмовые части собирались использовать внутри страны, хотя это противозаконно, и к тому же необходимости в этом не было. Операцией руководил, что характерно, именно воинский начальник: командующий военным округом Игорь Родионов.
Как бы то ни было, перед рассветом 9 апреля 1989 года начальник Тбилисского УВД потребовал от собравшихся разойтись по домам. Те не вняли, и на манифестантов пошли солдаты с бронетехникой. Руководители операции быстро потеряли контроль над ситуацией. Толпа скучилась, одни пытались бежать, другие стояли на месте, возникла давка. Милиционеры использовали резиновые дубинки и слезоточивый газ. Солдат стали закидывать камнями, те схватились за саперные лопатки. Началась паника. В течение буквально четверти часа погибли 19 человек, практически все — в давке. Стиснутые со всех сторон люди задыхались, вдобавок дышать приходилось едким газом. Сотни людей получили травмы, причем один человек был ранен огнем из пистолета. Это была настоящая катастрофа.
Почему она произошла? С одной стороны, количество сил, вызванных для выполнения задачи, не лезет ни в какие ворота. Решив, что кашу маслом не испортишь, военные и части внутренних войск использовали просто-таки весь возможный арсенал, от слезогонки до БТР. Сомнительна сама по себе идея отдавать такую операцию в руки военных, которые готовились для того, чтобы воевать с танковыми армадами НАТО, а вовсе не разбираться с гражданскими беспорядками. Наконец, само по себе решение непременно разогнать демонстрацию силой не выглядит единственно правильным выходом из ситуации. Фактически никто даже не попытался провести какие бы то ни было переговоры. Наконец, радикалы сами были не ангелочками и активно дрались с солдатами. Палки и камни заставляли бойцов только еще больше свирепеть. В результате появились жертвы, а националисты начали стремительно набирать популярность.
На этом фоне возникли беспорядки в Абхазии. Толчком к новому витку насилия стал конфликт вокруг Абхазского государственного университета. Грузинские студенты и преподаватели потребовали создать на базе абхазского учебного заведения филиал Тбилисского университета. 26 мая это предложение удовлетворили. Однако 15 июля, когда должны были проходить вступительные экзамены в новый вуз, в городе начались беспорядки. В Сухуми прибывали автобусами абхазы из Гагр и Гудауты. Грузины, в свою очередь, тоже выходили на улицы. Сухуми пал жертвой обычной вспышки межнациональной ненависти: в городе шли драки, обе противоборствующие стороны вовсю дубасили друг друга арматурой и стреляли из охотничьих ружей. Погибло еще 14 человек (девять грузин, пятеро абхазов). Реакция властей оказалась вялой и неспешной: только 17 июля в город вошли части внутренних войск.
Житель Сухуми, который тогда был еще ребенком, позднее рассказывал:
«Среди грузинского населения началась паника. По крайней мере, на нашей улице, детей, в том числе и меня, запихивали на чердаки и в подвалы, стихийно мужчины брали охотничьи ружья и устраивали блокпосты, пытаясь не дать озверевшей толпе войти к себе в дом. Но самое худшее, что мы никак не могли дозвониться до моего отца. В то время, само собой, мобил не было, домашний не отвечал, и мы уже не знали, где его искать. В конце концов он сам позвонил и даже не предполагал, что вокруг такая заваруха. Он просто что-то писал и отключил телефон. Тем временем нашу улицу, где проживало большинство грузин, перекрыли старым поваленным столбом, прикатили пару железных бочек и устроили патрулирование местности. Один раз даже ложную тревогу подняли, все заняли боевые позиции, улица опустела, но потом оказалось, что в нашем направлении никто не двигался. А в городе шли настоящие бои, грузины, застигнутые врасплох, старались сбиваться в группы, чтоб совместными усилиями отбиваться от нападавших. Когда не хватало кулаков, в ход шли деревянные сиденья от скамеек. С обеих сторон летели бутылки, булыжники, кирпичи». [29]
В Южной Осетии также происходило нечто подобное. В конце 1989 года начались стычки между осетинами и грузинами. Гамсахурдия не нашел ничего умнее, чем попробовать запугать осетин. 23 ноября несколько тысяч грузинских националистов попытались прорваться в Цхинвали, по их словам — для проведения митинга в поддержку единства. Цхинвали находился буквально в двух шагах от административной границы Осетии, так что активистам достаточно было проехать лишь небольшое расстояние. Вождь похода заявил буквально следующее:
«Да, этот поход организован мной. Мы хотели убедить осетин смириться. Осетины испугались, и это вполне логично, так как они — преступники… Осетины — необразованные, дикие люди. Умелые люди могут легко управлять ими… Скоро я буду в Цхинвале с 10-ю тысячами моих соколов, и посмотрим, какую встречу им устроит общественность Цхинвала. Мы им свернем шею, тем более что таких слабых противников, как осетины, нетрудно будет обуздать. Пол-Грузии будет с нами, и там будет видно, кто кого победит, чья кровь больше прольется». [30]
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments