Тень Большого брата над Москвой - Сергей Комков Страница 18

Бабка Агафья всегда уходила на дальнее болото засветло и возвращалась только к вечерней молитве. Осень в этом году выдалась благодатная. Морошки на болотах было столько, что хоть косой коси. Старик Авдот, который вот уже года два, как перестал ходить в тайгу на охоту по причине слабости глаз, теперь был главным по варке трав, грибов и ягоды. Бабы натаскивали ему полные плетенки разномастной таежной снеди. Он все это рассыпал на поляне перед заимкой, с важным видом сортировал и, разведя несколько чанов горячей патоки, колдовал над ними, составляя только одному ему известные смеси.

Два его сына — Сенька и Борик — уходили в тайгу на несколько дней кряду. Осенняя охота была сейчас в самом разгаре, и от нее зависело, что окажется в схроне для питания на всю длинную суровую зиму. Их жены — Фекла и Марфа — вели все обширное домашнее хозяйство, возились с ребятишками и готовили еду.

На заимке по соседству жили еще три семьи. Все они вместе составляли одну небольшую, но дружную общину.

Когда эта община появилась в здешних местах, не помнит никто. Еще в далекие годы, когда на Большой Земле преследовали за двуперстное крещение, их предки ушли в тайгу и скрылись подальше от лютого людского глаза. Звали они себя хлыщами. Жили по своим старинным устоям. Молились по раз и навсегда заведенному обычаю. Посты соблюдали ревностно. И никого к себе близко не подпускали.

Годов десять назад сюда забрела какая-то экспедиция. Эти странные люди ходили по домам и, щелкая черными коробочками, заставляли мужиков и баб петь песни и читать молитвы. От этих чудных мужиков и баб в кожаных мужских портках остались только какие-то книжки с картинками. Но эти книжки даже детям было показать срамно.

Старый Авдот от греха подальше спрятал их в ларь и закопал под амбаром. А года два назад сюда случайно забрел пришлый охотник. Он долго удивлялся тому, что здесь оказались живые люди, рассказывал о какой-то новой власти, угощал их желтой вонючей жидкостью из фляжки. Исчез он так же тихо, как и появился. Бори к, правда, сказывал, что где-то за Чертовой горой несколько лун назад видел человеческие останки и одежку наподобие той, что была на том бедолаге.

А, в общем, жизнь на заимке текла размерено. От заката до рассвета. От зимы до лета. И от охоты до охоты.

Авдот и впрямь не помнил, сколько ему лет. Да и помнить это было совершенно ни к чему. Жизнь складывалась из того, что отмерил Бог. Только ему — Создателю — воистину известно, кому и сколько дано прожить в этом мире. Долгими осенними вечерами Авдот просиживал под старым раскидистым деревом над обрывом у реки, вглядываясь в заоблачную высь. Мысли его были о невероятном устройстве Мира, Неба и Земли. Закрывая глаза, он мысленно уносился в небесную высь, и ему казалось, что он видит эту Землю оттуда — с огромной высоты. Он видит, как текут реки и шумят деревья, как прорастает травинка на лугу и рождается птенец в гнезде. В такие минуты он начинал ощущать себя частью этого большого и прекрасного мира.

Порой ему даже начинало казаться, что он угадывает движение ветров и слышит движение земных пород. Еще задолго до прихода грозы он уже знал о ее приближении. Он чувствовал это своей кожей. Она вдруг начинала зудеть и чесаться. И Авдот тут же кричал снохам, чтобы они побыстрее прятали ребятишек. Потому что шутить с грозой в этих таежных местах — дело опасное. Прошлым летом у соседей убило молнией старшую дочку. Она разомлела от жары и заснула под деревом. Тут-то и налетела гроза. Да и ударила молнией акурат по тому дереву. Бедняжка сгорела в одночасье вместе с деревом. От нее остался только небольшой клочок обуглившихся волос и старинная медная заколка.