Не ради прибыли. Зачем демократии нужны гуманитарные науки - Марта Нуссбаум Страница 17

Сократическое мышление важно для любой демократии. Но оно особенно важно для обществ, которым необходимо смириться с присутствием людей иной этнической, кастовой или религиозной принадлежности. Понимание того, что каждый человек должен нести ответственность за собственные суждения и иметь возможность обмениваться мнениями с остальными членами общества в атмосфере всеобщего внимания к доводу, является ключевым для мирного разрешения проблем, связанных с различиями как внутри конкретной страны, так и в мире, раздираемом этническими и религиозными конфликтами.

Сократическое мышление – это общественная практика. В идеальном случае оно должно определять работу широкого диапазона социальных и политических институтов. Однако мы говорим об организованном образовании, и потому можем отметить, что это еще и область знания. Сократическому мышлению можно научиться в школе или в колледже. Тем не менее ему нельзя научить хорошо, если только им не будет проникнут весь дух школьного обучения и образования в целом. Необходимо помнить, что каждый ученик – это личность, индивид, чьи мыслительные способности раскрываются в ходе обучения. И каждый непременно внесет активный и творческий вклад в идущее в классе обсуждение. Подобное школьное обучение возможно лишь в небольших классах или, в крайнем случае, при условии регулярных занятий с небольшими группами, на которые делятся большие классы.

Но как гуманитарное образование может привить сократические ценности? Ответ на этот вопрос вполне ясен, если речь идет об образовании, которое дает колледж или университет. Для начала критическое мышление следует в различных видах внедрять в работу с классами: ученики должны научиться анализировать, выявлять факты, писать структурированные тексты и приводить доводы, а также изучать доводы, предложенные им в других текстах.

Тем не менее более пристальное внимание к структуре аргументации представляется наиболее важным делом в том случае, если достаточно взрослые студенты должны полностью погрузиться в активное сократическое мышление, а именно такую возможность предоставляет гуманитарное образование. Как раз поэтому я полагаю, что все колледжи и университеты должны брать пример с американских католических колледжей и университетов, предусматривающих изучение философии на протяжении как минимум двух семестров (помимо обязательных курсов по теологии или религии) [41]. Курс, который выбрал Такер в колледже Бентли, – хороший образец того, как именно должны быть построены такие курсы. В качестве отправной точки должен быть выбран тот или иной философский текст; диалоги Платона лучше любого другого текста способны побудить к исследованию и активному мышлению, а центральным и самым вдохновляющим примером в них остается история жизни Сократа. Выбранный Такером курс также уделял внимание формальной логической структуре: это весьма полезно, ведь таким образом студенты научаются применять матрицы к текстам любого рода – от редакционных газетных статей и речей политиков до собственных рассуждений по важным для них самих вопросам. Наконец, когда студенты на практике применяют знания, полученные ими в ходе учебных дебатов или написания текстов, и все эти учебные задания обязательно обсуждаются с преподавателем, учащиеся полностью овладевают полученными на занятиях знаниями и усваивают их.

Безусловно, даже хорошо подготовленным студентам колледжей нужны подобные занятия, позволяющие более полно развить их способности к гражданственному мышлению и корректному политическому взаимодействию. Не всякий умный и хорошо подготовленный студент сразу и без упорной подготовки сумеет детально проанализировать какой-либо довод. Обучение подобным навыкам, все еще довольно распространенное в США, требует значительных усилий от преподавателей и не может осуществляться только за счет поточных лекций. Столь интенсивное взаимодействие со студентами нехарактерно для большинства европейских и азиатских стран, где студенты, поступая в университет, выбирают один предмет и не сталкиваются с первоочередным требованием изучения гуманитарных дисциплин, и где обычный метод обучения включает поточные лекции, не предполагающие почти или совсем никакой активности со стороны студентов и почти или совсем никакого обсуждения студенческих письменных работ. К этой теме я еще вернусь в последней главе книги.

Такер уже окончил школу, однако речь идет о том, что возможно – и важно – прививать ребенку сократическое мышление с самого начала обучения. Безусловно, это все еще делается довольно часто. Это одна из основных черт современной педоцентристской концепции образования.

Теперь следует оценить все сказанное с исторической точки зрения, ведь значимые модели сократического образования разрабатывались уже давно и во многих странах стали реакцией на пассивное обучение. Исторический взгляд может и должен наполнить наше исследование новым смыслом, а изучение богатой и непрерывной традиции даст нам отправные точки для дальнейшего анализа и теоретические источники, которые позволят обогатить исследование.

Начиная с XVIII в. философы в Европе, Северной Америке и, конечно, в Индии отходят от модели образования, предполагающей механическое заучивание, и переходят к практике обучения, при которой ребенок становился активным и необходимым участником этого процесса. Такие попытки делались в разных странах и, в целом, независимо друг от друга, однако их взаимовлияние нельзя отрицать. Образ Сократа вдохновлял все эти реформистские эксперименты, однако их также и, возможно, в еще большей степени вдохновляли совершенная безжизненность существующих школ и понимание педагогами того, что механическое зазубривание материала непригодно ни для воспитания качеств достойного гражданина, ни для жизни.

Образовательные эксперименты в ту пору обращались не только к сократическим дебатам. Многие из тех нововведений будут рассмотрены нами позднее, когда мы перейдем к вопросам воспитания граждан мира и, в особенности, к вопросам игры и различных видов искусства. В этой же главе мы хотим изложить основные идеи и цели каждого из реформаторов, что позволит нам прийти к некоторым обобщениям и задаст рамки для анализа представлений о критическом мышлении. При этом мы все же будем уделять особое внимание сократической составляющей предложений каждого философа, а к образовательным аспектам вернемся в главах V и VI.

В Европе краеугольным камнем новой системы образования стала великая книга Жан-Жака Руссо «Эмиль, или О воспитании» (1762), описывающая обучение, целью которого является превращение юноши в самостоятельного человека, способного независимо мыслить и решать практические проблемы, не обращаясь к авторитетам. Руссо полагал, что способность жить своим умом – важнейшее условие превращения ребенка в добропорядочного гражданина, умеющего общаться с окружающими как с равными и не превращать их в своих слуг. Таким образом, воспитание Эмиля оказывается по большей части практическим, он учится через действие: подобное обучение становится основой последующих экспериментов в области педоцентристского образования. Однако и сократический элемент также не остается без внимания: воспитатель не дает Эмилю никаких авторитетных суждений, и Эмиль вынужден самостоятельно искать все решения, тогда как воспитатель лишь испытывает его и задает ему наводящие вопросы.