Будет так, как скажем мы! - Ноам Хомский Страница 17

В Чили очень неоднородное общество. Думаю, социальное неравенство там почти такое же, как в Бразилии. Если вы попадете в Сантьяго, то можете почувствовать себя так же, как в престижных районах Нью-Йорка. Зато в остальной части страны вы встретитесь с поразительной бедностью. Я разговаривал с индейцами мапуче на юге, аймара на севере и кечуа на границе с Перу. У них множество серьезных проблем. Правительство вроде бы и помнит об их существовании, но ничего для них не делает. А кроме того, есть городские и сельские бедняки. Экономика страны хорошо выглядит по международным стандартам, но она очень нестабильна и базируется в основном на экспорте сырья. Пока цены на экспортную продукцию высоки, экономика в довольно приличной форме.

Я побывал в провинции Икике, в пустыне Атакама на склонах Анд, где разрабатывают месторождения селитры. Зрелище невообразимое. Там нет никакой зелени, нет воды — лишь ровный коричневатый песок и постоянно завывающие ветры. Все шахты теперь закрыты, но можно себе представить, в каких условиях здесь жили рабочие. А затем мне показали небольшой концертный зал, где перед владельцами предприятий выступали Лучано Паваротти и другие знаменитые артисты.

В начале двадцатого века здесь прокатилась волна забастовок, которые были потоплены в крови. На одной из шахт в 1907 году рабочие и их семьи требовали повышения нищенской зарплаты. Они отправились в Икике, приморский город, расположенный милях в тридцати от шахты. Их радушно приняли владельцы шахт и разместили в помещении школы, а когда они, с разрешения хозяев, устроили митинг протеста на школьном дворе, власти вызвали войска и расстреляли протестующих из пулеметов. В прессе же царила настолько суровая цензура, что точное количество жертв неизвестно. Но были убиты по меньшей мере тысяча беззащитных мужчин, женщин и детей. Я считаю, это была самая кровавая бойня в истории рабочего движения. Между тем ученые мужи Чили описывают эту резню как жестокую кульминацию превентивной меры, призванную упрочить власть государства и промышленников, укрепить общественный порядок, не допустить разрастания рабочего движения. Вероятно, это событие следует рассматривать как предвестие ужасной эры, начало которой было положено 11 сентября 1973 года, когда Пиночет, при поддержке США, совершил государственный переворот.

Это лишь одна из многих кровавых расправ. Строго говоря, это преступление было совершено руками чилийцев, но за ними стояли англичане. Фактически весь этот регион отошел к чилийцам благодаря тому, что в войне с Боливией и Перу их поддержала Англия. Англичан в то время интересовала селитра для производства удобрений и пороха. Позднее контроль над этими месторождениями перехватили у них США.

Местные власти, наконец, стали проводить какие-то мероприятия в память о кровавой бойни в Икике. Молодежь Чили начинает усваивать уроки этой истории. Но нам тоже следует о ней знать и помнить. Ведь это часть истории западной цивилизации.

В результате последних выборов в Никарагуа президентом стал бывший сандинистский лидер Даниэль Ортега. Как вы к нему относитесь?

Иезуитский университет в Манагуа издает журнал Envio, который, по-моему, лучше всех освещает события в Центральной Америке. В последнем номере этого журнала, посвященном выборам в Никарагуа, отмечалось, что на предыдущих выборах в 1996 и в 2001 годах, когда у Ортеги явно был шанс стать президентом, наблюдался отток капиталов из страны и звучали многочисленные угрозы. На этот раз выборы прошли на редкость спокойно.

По правде говоря, я невысокого мнения об Ортеге. Он полностью дискредитировал себя в девяностые годы соглашением с Арнольдо Алеманом, бывшим никарагуанским президентом — сверхкоррупционером и преступником. Эти двое, благодаря совместным усилиям Сандинистского фронта национального освобождения, контролируемого Ортегой, и Либерально-конституционной партии, контролируемой Алеманом, сделали все, чтобы последнему удалось избежать наказания. Вдобавок эти партии заблокировали любые реальные конструктивные изменения в законодательстве страны, и без того маловероятные. Ортега оказался очередным правым оппортунистом. Собственно, он всегда им и был. Хотя ему все еще преданы люди, приверженные старым сандинистским идеалам, но эти идеалы иллюзорны.

Никарагуа — мрачное место. Эта страна сейчас вторая по уровню бедности в Западном полушарии. Немалая часть населения работает за границей, в основном в Коста-Рике, но также и в США, и в других странах. Никакого экономического развития, но много роскоши.

Проезжая по улицам Манагуа, вы увидите много шикарных магазинов. Там можно купить все, что угодно. Но если вы остановитесь, в ветровое стекло вашей машины тут же бросятся стучать дети, просящие подаяния. Страна пришла в сильный упадок с тех пор, как Соединенные Штаты снова взяли ее под свою опеку в 1990 году. А Ортега плывет по течению. Он и его друзья обогащаются. Они водят дружбу с Алеманом и ему подобными. Не похоже, что инвесторам из США есть из-за чего беспокоиться. Нет причин для беспокойства и у промышленной элиты в Никарагуа, которая получает свои сверхприбыли, как это происходит в большей части «третьего мира».

Между прочим, Никарагуа — это та центральноамериканская страна, которая самым неукоснительным образом придерживалась правил Международного валютного фонда. Там, например, приватизировали производство электроэнергии. Другие страны этого не сделали. И сегодня, как и следовало ожидать, Никарагуа испытывает сильнейшую нехватку электроэнергии — куда более острую, чем другие страны.

Ситуация здесь даже хуже, чем в Гватемале, где с электричеством совсем плохо. А вот Коста-Рика, единственная в Центральной Америке страна с нормально функционирующей экономикой (и, кстати, единственная в регионе, избежавшая вторжения США), сегодня почти полностью обеспечивает себя электроэнергией.

Принадлежащая иностранному владельцу компания, обслуживающая энергетическую систему Никарагуа, имеет большие резервные мощности, но не спешит распределять эти резервы, поскольку это для нее недостаточно выгодно. Вот такие дела! Если вы планируете приватизировать систему водоснабжения, вы должны с помощью экономических моделей доказать, что она окажется эффективной. Но есть одна маленькая деталь. Когда вы определите обоснованную цену, вполне возможно, что многим жителям страны это будет не по карману, и им придется остаться без воды. Увы, наш мир несовершенен.

Так, сильные страсти разразились вокруг приватизации системы водоснабжения в Боливии, особенно в городе Кочабамба, где в результате массовых акций протеста местные жители добились отмены контракта с международной корпорацией «Бектэл» [41]и изгнания ее из страны вместе с консорциумом, который как раз приватизировал водопроводную сеть. Это хороший пример реальной глобализации. Жители Кочабамбы сумели связаться с активистами по всему миру и скоординировать свои демонстрации и митинги перед офисами «Бектэл» с другими акциями протеста. Одна их акция совпала, в частности, с крупной демонстрацией в Вашингтоне против политики Всемирного банка и МВФ. Это обеспечило протестам в Боливии международную огласку. Вот реальная глобализация, объединяющая людей. Ее иногда называют антиглобализацией, но главное — она работает.