Антисоветский проект - Сергей Кара-Мурза Страница 17

Какие неожиданные причинно-следственные связи! Как легкотеперь разобраться с любой проблемой – Сталин виноват! Это – 1988 г., когда ещесоблюдались приличия. Чуть позже стали говорить, что во всем виноват князьВладимир, который принял христианство от Византии и тем навечно предопределилрусским «примитивное мышление».

И каков накал антигосударственного чувства в связи сконкретной бедой, детским тиком: «Мы говорим теперь, что отдельные ведомства(Минхимпром, Агропром и др.) ведут „химическую войну“ против народа. Но не вменьших, а, может быть, даже в больших масштабах ведется такая война самоймедициной». И это говорят врачи! О ком? О тех ревматологах, которые каждогоребенка брали на учет и лечили так, как это предписано в руководствах. Убийцы вбелых халатах! Какая узость мышления – обвинить коллег ни много ни мало, как ввойне против народа. А заодно помянуть и Агропром, и Минхимпром и, строгоговоря, все производственные отрасли. Ибо везде работают примерно одни и те желюди с примерно одним и тем же «типом мышления».

Но помимо наличия в антисоветских рассуждениях какой-тоцентральной идеи-фикс можно говорить о том, что этот поток антисоветскогосознания в целом привел к тяжелому поражению рациональности. Сегодня нашакультура в целом отброшена в зону темных, суеверных, антинаучных взглядов –Просвещение отступило. Поток мракобесия, который лился с телеэкрана, былнастолько густым, что даже активный во время перестройки демократ С.Капицавзмолился: “Путь, вымощенный “общечеловеческими ценностями”, идеологиейоткрытого общества и прочими благими намерениями, поразительно быстро привелмногих в ад… И снова вера вместо знания, мифы вместо расчетов, сумерки вместосвета”.

Другая особенность, которая характерна для рассуждений почтиво всех блоках «проекта», – крайний тоталитаризм утверждений, устранение из нихмеры. Это – тоже признак иррационализма. Человек, который пытается разумноосвоить реальность и ее улучшать, взвешивает все явления, располагает их позначимости. Антисоветизм как бы отбросил этот инструмент человеческого ума.“Иного не дано”, “Так жить нельзя”, “Конституционный порядок в Чечне долженбыть установлен любой ценой”. Вдумались бы в смысл этих тоталитарныхутверждений! Ведь они определили сам тип мыслительного аппарата антисоветскойинтеллигенции. Как это любой ценой? Как это иного не дано?

Большинство антисоветских утверждений, конечно же, имелисвоим предметом какое-то болезненное, отрицательное явление нашей жизни,которое так и оценивалось нормальными людьми. Поэтому возникало доверие – этилюди не лгут, данное явление есть в нашей жизни, мы это видим! Но ведьнормальные люди не знают важной философской формулы: «Нет такой лжи, в которойне было бы частички правды». И не замечают, как из этой частички просто путемискажения меры выводится совершенно ложное умозаключение.

Иногда этот тоталитаризм мышления доходит до гротеска. Чащеон воспринимается как метафора, проникает в подсознание и ведет там своюработу. Вот, А.Адамович едет в Японию и выступает там на тему «Хатынь,Хиросима, Чернобыль». Все эти три явления он ставит в один ряд, как равноположенные.Чернобыль в его трактовке уже не катастрофа, не бедствие, не ошибка – этохладнокровное и запланированное уничтожение советским государством своегонарода.

Сюда же он пристегивает и Катынь. Допустим, была проведенапреступная репрессия, расстрел 20 тысяч пленных польских офицеров (дело вообщетемное и убедительного завершения не получившее). Но как ее представляетА.Адамович японцам: «Хатынь – деревня под Минском, где кладбище-мемориалбелорусских деревень, сожженных немецкими фашистами вместе с людьми. Людисгорели заживо, как и в Хиросиме, – больше 100 тысяч… Хатынь и Катынь звучатпохоже, да и по сути одно и то же: геноцид» («Мы – шестидесятники», с. 240).

И так все – любое отрицательное явление нашей жизнидоводится в его отрицании до высшей градации абсолютного зла. Почему же Катынь(и даже Хиросима) – геноцид, то есть уничтожение народа, его генетическогокорня? Никак гибель пленных офицеров не могла поставить под угрозу самосуществование поляков как народа. В Хатыни был признак попытки геноцида, потомучто такой утопический план был прямо заявлен нацистами. У людей, которых втечение многих лет бомбардировали такими утверждениями, разрушали способность измерятьи взвешивать явления, а значит, адекватно ориентироваться в реальности. Вструктуре мышления молодого поколения это очень заметно.

Вот, уже два года мы ведем в Интернете разговор о причинахкрушения советского строя. И видно, как широко распространилась и глубокопроникла в сознание эта склонность – исключать меру из рассуждений. Один изсобеседников, Б., написал, например, что СССР рухнул, когда «еда кончилась». Икак довод привел тот факт, что он как-то вез продукты в картонном ящикеродственникам в Казань из Москвы.

Здесь – перескок всех градаций сразу до абсолютной –"еда в СССР кончилась". В результате утверждение становитсяиррациональным. Ведь вез-то он еду из Москвы, а не из Парижа! Значит, еда некончилась, она по какой-то причине была так распределена в пространстве, чтолюдям приходилось мучиться, перевозя какую-то ее часть в картонных ящиках (это– иная проблема, нежели «еда кончилась», и водораздел между этими двумяпроблемами резкий).

Какой казалась эта часть от всего потребляемогопродовольствия – зависит от восприятия, а в нем – от чувства меры. Я вспоминаю,что моей семье в Москву дядя привез в 1943 г. из Туркмении жареного бараньегомяса, набитого в коровий желудок, и мы его ковыряли два года, все родственники.Я долго был уверен, что мы прокормились в годы войны именно этим мясом. Потомкак-то, не помню почему, стал в уме подсчитывать, сколько за эти годы мыполучили продуктов по карточкам, и оказалось, что это мясо было лишь небольшойдобавкой – замечательной, приятной, но небольшой.

Некогерентность мышления

Ницше писал: “Величайший прогресс, которого достигли люди,состоит в том, что они учатся правильно умозаключать. Это вовсе не есть нечтоестественное, а лишь поздно приобретенное и еще теперь не являетсягосподствующим”. Человек может ориентироваться в жизненном пространстве иразумно судить о действительности, то есть делать правильные умозаключения,когда отдельные элементы реальности, выраженные в понятиях, соответствуют другдругу и соединяются в систему – они когерентны, соизмеримы.

Сейчас, когда подведены итоги многих исследований массовогосознания в годы перестройки, психологи ввели в оборот термин искусственнаяшизофренизация сознания. Шизофрения (от греческих слов schizo расщепляю + phrenум, рассудок) – это расщепление сознания. Один из ее характерных симптомов –утрата способности устанавливать связи между отдельными словами и понятиями.Это разрушает связность мышления. Ясно, что если удается “шизофренизовать”сознание, люди оказываются неспособными увязать в логическую систему получаемыеими сообщения. Их рассуждения становятся некогерентными3.