Демократия и бомбардировки. Есть ли будущее у демократии? - Зоран Аврамович Страница 16

Все формы современного национализма имеют место в идейной и политической атмосфере демократии. Это мироустройство представляется теоретиками, идеологами и политиками как ответ на все противоречия современного общества. Кроме искусственных и понятийных различий, не бывает демократии без системы институтов, обслуживающих общие и индивидуальные интересы, без политического соперничества, без системы прав человека.

Демократические теории государства отражает либеральная политическая философия. Джон Стюарт Милль и Джереми Вентам в центр своего представления о государстве помещают индивидуальную свободу человека, его интересы и права. Индивидуум пребывает в поисках собственного счастья, а институциональные предпосылки для этого – отделение государства от гражданского общества, экономическая свобода, независимость семьи. Следующий шаг сделал Алексис де Токвиль в своей книге «Демократия в Америке»: демократия – устройство власти, означающее равенство граждан перед законом (противоположное аристократии), и любая иная форма взаимоотношений между группами и индивидуумами есть результат их свободного выбора.

XIX век философски обосновал либеральные предпосылки демократии. Между тем, в этом самом веке развивалась мысль о демократии как о всеобщей воле народа, в которой она ценится превыше свободы и самостоятельности личности. Ценность общественного равенства и прямой демократии выражена в «Общественном договоре» Ж. Ж. Руссо. Он – первый философ, отнявший суверенитет власти у монарха и Бога и передавший его народу.

Основная цель демократического устройства состоит в строительстве системы институтов, контролирующих власть и ее смену мирными средствами. Это формальные элементы демократического строя, не согласующиеся с субстанциональными понятиями демократии как «власти народа». В основе лежит теория демократии Поппера – институциональный контроль власти и мирная смена правителя (Попер, 1999). Между тем, к его теории могут быть предъявлены определенные претензии.

Нет сомнения в том, что теория демократии Поппера есть продолжение идей политического либерализма: личность следует защитить от власти, сила государства – потенциальный враг свободы и демократии, и потому необходима система институтов, которая контролирует правителей и обеспечивает их смену мирным путем. Поппер не решил проблему отношений коммунитаризма и либерализма. Он терминологически исключил ее противопоставлением индивидуализма коллективизму (холизму), и теоретически решает ее интерпретацией индивидуализма как эгоизма, или как альтруизма. Государство в общей традиции либерализма должно служить гражданам, защищать их от сильных врагов своей мощью.

С преобладанием демократии проблема защиты индивидуализма ставится совершенно новым образом. Самые радикальные теоретические инновации касаются концептуализации гражданского общества, в центре интересов которого стоит независимость от государства, а не контроль за ним. Функция контроля все еще открыта, но она передается политическим партиям, являющимся посредниками между государством и гражданским обществом.

Ключевая претензия к пониманию Поппером демократии относится к невосприятию им многонационального характера государств. В его книге нет ни одной страницы, на которой бы говорилось об этом. Для Поппера существует только государство и сила, которую граждане должны контролировать с помощью институтов и смены носителей власти. Сознательное или невольное пренебрежение политической действительностью помешало великому мыслителю последовательно развить идеи демократии, понимаемые формальным и институциональным образом. Все признаки историчности, которые Поппер выбрасывает из демократии, процветают именно в многонациональном демократическом государстве. Речь идет об этике, славе, судьбе, великом человеке, мистической интуиции, избранных народах, нациях. Все противоречия концентрируются в национальных сообществах. Каждая нация руководствуется историческими законами, опорой на которые определяется их прогресс, движение к национальной независимости.

Протекционистское демократическое государство, как показывает новый европейский опыт, льет воду на мельницу националистических движений за независимость. Основное требование многонациональных государств в современном мире – именно национальная политическая независимость. На вопрос Поппера, что надо требовать от государства, национальные сообщества, а во все большей мере и национальные меньшинства, выступают за автономию и политическое отделение.

Теория протекционистского демократического государства практически открывает ворота для новой политической структуры мира, которую можно вообразить, но реализация которой поставит перед миром новые, непредвиденные вызовы. Опасность возникновения нескольких тысяч государств исходит из протекционистской теории демократического государства.

Разумеется, альтернатива состоит не в сужении демократических прав народа и его свобод. Она – результат исторического прогресса. Проблема в том, что теории, аргументировано рассуждающие о неком вопросе, стараются не извлекать практических выводов из своих утверждений. Экспансия статистических требований вовсе не спонтанна, у нее есть свое теоретическое обоснование в идеях, развитых Карлом Поппером.

Этот процесс поддерживается и внешней форсированной глобализацией демократии. Ведущие государства Запада применяют один вид пангосударственного протекционизма: демократические государства предъявляют требования к малым и недемократическим странам, чтобы те усвоили и применили принципы демократии и свободного рынка. Новая структура мировой власти нашла свое демократическое прикрытие. В этом случае толкование демократии Проппером может озадачить: а кто будет контролировать властелинов мира?

Наконец, уверенность Поппера в том, что демократия может предотвратить войну (насильственное завоевание власти) опроверг опыт распада Югославии. С опытом развала СФРЮ (1991–1992, 1995, 1999) связан еще один политический курьез: военные конфликты развивались после демократических политических выборов. Разрушение СФРЮ военными средствами с исторической точки зрения не такой уж удивительный факт: государственные структуры в большинстве случаев возникали и исчезали в результате войн. Особенность югославского случая отражается в том, что факт разрушения государственных институций был вызван не внешней военной агрессией, как и в том обстоятельстве, что большинство теоретических социологических и политических исследований югославского опыта распада свидетельствует: война в Словении, Хорватии и Боснии и Герцеговине началась после проведения в них многопартийных выборов. Блок НАТО совершил в 1999 году агрессию также в условиях политического плюрализма в Союзной республике Югославии и Косово и Метохии. Опыт распада югославского государства некоторым образом ставит под сомнение ту интерпретацию демократии, в соответствии с которой она является единственной формой политической власти, исключающей насильственные изменения (Poper, 1993).