Россия. Путь к Победе. Горбачев-Ельцин-Путин-? - Алексей Кофанов Страница 16

Кроме диссидентов, свалить Систему стремились: партийные функционеры, регионалы, криминалитет. Разберем подробно.

Партаппаратчики пользовались огромными привилегиями: дачи, машины, спецснабжение, спецврачи… Но они этими благами не владели. И детям передать не могли. Обидно…

Пример жадности подавал сам Брежнев. Дворцов-яхт он, как и все, иметь не мог, зато сверх всякой меры увешал себя наградами; пресловутый Китель-С-Орденами тянул, наверное, килограммов на двадцать. После землетрясения 1970-х годов (какого именно, историки вряд ли установят) ходил короткий анекдот о причинах оной неприятности:

— Китель упал.

Уместно напомнить, что Сталин носил лишь одну награду: Золотую Звезду Героя Соцтруда (отказавшись от звания Героя Советского Союза). Учил скромности и нестяжанию.

Итак, чиновники хотели получить привилегии в собственность. Как? Способ один: убить социализм. Об этом, конечно, помалкивали, но подспудно зрело.

Регионалы — это вожди союзных республик, автономий и даже областей. Удельные князья. Москва далеко, контроль затруднен — и местные начальники имели почти абсолютную власть.

Почти.

Это их и бесило. Близок локоть, да не укусишь… Ведь все равно Кремль в любой момент может докопаться, снять, арестовать! Как избавиться от этого дамоклова меча? Как получить удел в полную собственность?

Убить Союз.

Из регионалов вышли оба могильщика страны: Горбачев и Ельцин.

Были и тайные богачи. Скажем, продавцы прятали дефицит, а потом загоняли по спекулятивной цене. Или частники — от квартирных маклеров до хирургов, — которые с государством прибылью не делились. Это называется «теневой экономикой». К середине 1980-х в «тени» таилось 15 миллионов человек и 80 миллиардов рублей (не знаю, как это подсчитали). Мимо казны ремонтировали 45 % квартир, 40 % автомобилей, 30 % бытовой техники [83].

Ну и, конечно, миллионами ворочали воры в законе. Но им приходилось скрывать это от милиции…

Все эти люди хотели легализоваться. Для этого нужен капитализм.

И наконец, главная причина гибели Союза — духовная.

Коммунистическая религия иссякла. Религия православная выдохлась еще раньше, в XIX веке, и вряд ли возродится как всероссийская сила.

Вот фактик. В 1970-м верующие города Горького собирали подписи под просьбой строить храм. «Они писали, что в городе с населением более 1 миллиона человек фактически нет церквей — три маленькие церкви находятся далеко на окраинах… Собрали почти 3000 подписей» [84].

Вроде немало. Однако считайте: три тысячи от миллиона — это сколько? 0,3 %. Таков процент истинных православных в СССР. (В нынешней РФ он немногим выше.)

Народ уже ни во что не верил. Это беда.

Впрочем, и остатки православия постарались уничтожить. В конце 80-х в стране, как плесень, расплодились секты (сплошь западные), пасторы в галстуках собирали стадионы. Инстинктивную религиозную потребность людей нарочно распыляли, чтобы, не дай черт, единства не возникло.

А еще в 1962 году произошло малозамеченное событие, последствия которого оказались грандиозны: горожан стало больше, чем крестьян [85].

Вроде мелочь. Но вы, читатель, почти наверняка живете в городе. Прошу вас: назовите имена ваших соседей! Ведь не больше трех вспомните, правда?

А вот если вы деревенский житель, вы наверняка знаете всех, а это человек сто.

К чему я? Вот к чему: крестьянская жизнь общинна. В русской деревне люди поневоле сближаются, вместе решают задачи, становятся большой семьей. А горожане распылены. Переехавшие в город селяне сохраняют прежнее мироощущение, тянутся к коллективу даже в многоэтажных коробках; но их дети уже рассыпаются врозь. Это и происходило в 1960 — 1970-х годах.

Даже родня распадается. Из детства помню громадные семейные сборища, человек по двадцать, — троюродные, пятиюродные, их жены, дети, друзья; вместе пельмени лепили… В 80-х встречи стали реже и малолюднее. Сейчас вообще никогда.

Говоря научно, урбанизация дезинтегрирует социум.

Расцвет Союза выпал на крестьянское, общинное мироощущение. Смешно, но даже диссиденты были по духу русскими крестьянами (вот бы они плевались, скажи им это тогда)! А сейчас все врозь, и даже диссида массовой не выходит…

Ребята, нам надо объединяться.

И еще одно: в брежневском относительном благополучии людям стало скучно. Недавно жизнь бурлила: революция, Гражданская война, коллективизация, подъем промышленности, война с немцами, восстановление… Отцы и деды голодали, погибали, но скучать им точно не приходилось!

Активность передалась детям. А делать-то уже нечего… Социализм построен, быт налажен. Энергию борьбы и созидания некуда девать! (Такое же «шило в заднице» гонит нынешнюю молодежь в лапы манипуляторов «болотной оппозиции».)

Брежнев это чувствовал, потому и выдумал мифологию БАМа. Тайга, палатки, гнус — романтика! Но не то… Нет необходимости рисковать. Не хочешь гнуса — оставайся в своей благоустроенной квартире. Тоскующего от бесцельности жизни позднесоветского человека ярко показал А. Вампилов в «Утиной охоте» (1970).