Система РФ в войне 2014 года. De Principatu Debili - Глеб Павловский Страница 15

Дополнение восемнадцатое к главе

О том, как государи должны держать слово

Все правители в Москве начинали заверениями в предсказуемости и заканчивали пренебрежением к репутации. Репутация у нас приравнена к умению сбивать с толку, в ней видят артефакт. Функционер Системы – заложник своей воли: никогда не уточняя намерений, он не признает и ограничений.

глосса а: Недоговороспособность Системы РФ вовсе не злонамеренна. Это не коварство, а невежество в принципах мироустройства, презрение к публике и репутации. Репутацию мы рассматриваем как изделие напоказ, приравнивая к искусству сбивать с толку. Так Е. Плющенко назначили фигуристом от РФ в Сочи вне спортивного конкурса – и этот «кабинетный чемпионат» выбил страну из олимпийских гонок. Манипулируя левым-правым, силой-слабостью и своими прочими масками, Команда убеждена, что все в мире действуют так же. Мировая игра – серия договорных матчей, где все друг другом манипулируют. Принципы человечности лишь регламент торга.

глосса б: Порожденная эксцессом антисталинизма, РФ сперва помнила о благе законности. Но, «укрепляя законность», она между тем восстановила сталинскую незначимость граждан в законоприменении.

Сталин легальности опасался. Подозревая в законе границу воли, он лишь нехотя к нему прибегал. А нарушая закон, скрывал это, упрямо настаивая на правомерности. Людей пытали только для того, чтобы документировать их «вину». Сокрытие нарушений порождало больше зверств, чем сами нарушения.

Но представим Систему, где нет квоты на массу принимаемых законов. Тогда по каждому случаю, вплоть до проступка, могут принять особый закон. Далее станет неизбежным произвольное применение этих «законов» к кому угодно. Опасной для индивидуума станет формальность, а не отступление от нее; норма, а не попрание нормы. И вот мы в Системе РФ.

Руки власти здесь связаны меньше, чем у Сталина, но аргументация волюнтариста стала иной. Сталин подчеркивал благо разрыва с буржуазным правом, когда за счет неформальности диктатуры достигается ее эффективность. Система РФ, напротив, упрямо твердит, будто действует, «как другие на Западе». Аргумент-рефрен о том, что, мол, и в Америке порядки жестоки, не сходит с уст Президента. Сенаторы РФ огорченно подсчитывают, сколько еще стран практикуют мастерство смертной казни, от которой Россия опрометчиво отказалась. Разумеется, это не ссылки на принципы человечества – это доктрина о повсеместности зла, ставшая здравым смыслом.

Сталин признавал идейные ограничения. Как медиум мировой цели, он не смел делать того, что слишком затруднит шествие коммунизма по миру. Система РФ зато не признает универсальных правил вообще. «Делаем, что найдем нужным!»

Суверенитет здесь трактуют как невозможность будущего суда над решениями, будь то суд общественного мнения, истории или закона.

Где не признана логика прав, там ничто не видится нарушением. Прокурор, как в деле Пановой, может запросить о снятии обвинений, а адвокат, как в деле Магнитского, действует заодно с обвинителем. Жертва Системы РФ не смеет взывать к принципам Системы – в отличие от советской, идеям в РФ нет места. Система проясняет себе свои интересы только в момент действия.

Волюнтаризм Системы все еще несколько ограничен выгодами от глобализации и смутной памятью Элит про древнее зло. Но Государственная дума, без мысли о последствиях, громоздит драконовские запреты, для проведения которых станет необходим Драконт.

глосса в: Светскость государства тает, законы душат, дикие речи страшат. Ни нейтральности права, ни неприкосновенности частной жизни больше нет. Новое лицо Системы несовместно с респектабельностью солидного торговца Россией. В перспективе РФ – статус пиратской федерации, перепродающей отнятое у других.

Все важней скрытная игра Автора, которому все ошибочно приписывают «всё». На деле он и прежде всего не определял. Смысл игры для него в восстановлении невосстановимого: харизмы правления. Видимых оснований этому нет, и Система РФ входит в полосу потрясений, пройдя которую станет чем-то иным.