Война за Россию. Быть хорошим президентом - Виктор Илюхин Страница 14

Бакатин В. мог обжаловать мои действия вышестоящему прокурору. Он же пошел на нарушение требований ст. 212 УПК РСФСР, которая предписывает, что «обжалование полученных указаний вышестоящему прокурору не приостанавливает их исполнение». Вадим Викторович не знал закона, он допустил превышение служебных полномочий. Ему не следовало заниматься толкованием правовых актов. Это была не его область деятельности.

Но случай с ним был весьма примечателен. Он лишний раз подтверждает, насколько наплевательски относятся к Закону на высших ступенях власти. Насколько там сильно правовое развращение. А если это так, то можно ли ждать правопослушания от других граждан страны?

До тех пор, пока президенты, народные депутаты, министры, мэры и другие руководители не научатся и не будут свято исполнять законы, наш народ, наше общество так и будет катиться в пропасть от их волюнтаризма и губительной политики.

//__ * * * __//

Мое обвинение против Горбачева было не сиюминутным решением, а плодом долгих и горьких размышлений. Повторю, что личных выгод я здесь не искал. Моя карьера до этого складывалась неплохо, и я думаю, что не пойди я на этот шаг, она и в дальнейшем складывалась бы так же благополучно. Но я уже просто не мог и как гражданин, и как прокурор, осуществлявший надзор за исполнением Законов о госбезопасности, спокойно смотреть, как на всех уровнях попирается законность. Я не мог больше смотреть, как наплевательски руководство страны относилось к Конституции и праву вообще — ведь это в конечном итоге привело к разрухе в экономике, межнациональным столкновениям, к развалу Союза, хотя народ, от имени которого сегодня говорят и действуют президенты и их команды, на референдуме 17 марта 1991 года однозначно высказался за сохранение именно Союза Советских Социалистических Республик.

Но народ обманули.

И еще об одном. К сожалению, так уж у нас повелось, что о серьезных ошибках, глубоких просчетах и беззаконии наших государственных лидеров, об их ответственности за нанесенный огромный неисчислимый ущерб обществу, народу мы начинаем говорить тогда, когда эти лидеры уходят в небытие.

А надо ставить вопрос об ответственности сейчас, при их жизни, чтобы хоть как-то избежать потерь или уменьшить их.

Меня всегда поражала наша терпимость, наша безропотность и наша доверчивость. Мы без всякого сопротивления отдали на поругание кучке авантюристов нашу историю и наше отечество. Мы терпеливо смотрели, как разрушали нашу государственность. Смотрели и не возмущались. Не возмущаемся и сейчас, безропотно идя за новыми лжегероями, новыми лидерами, может быть, к последней своей черте.

Поэтому мне хотелось прокричать: «Люди, остановитесь, люди, встрепенитесь и задумайтесь над тем, кому вы вверили свою судьбу, почему вы сами не распоряжаетесь ею!»

Мне особо хотелось прокричать офицерам нашей армии: «Неужто среди вас уже нет Давыдовых и Рылеевых, Пестелей и Бестужевых, неужто нет декабристов? Почему вы позволили надругаться над собой, над страной или вам звезды на погонах дороже Отечества?»

Вот почему я не только возбудил дело в отношении Горбачева, но и сделал его достоянием широкой общественности. К сожалению, расследование не состоялось по вине Трубина. Но я глубоко убежден, пройдет не так уж много времени и еще возбудят дела против Горбачева М.С. Суд истории само собой, но кроме него должен состояться правовой суд: за кровь и слезы осетин, армян и азербайджанцев, за унижение и надругательство над некоренным населением в Молдове и Прибалтике, за утрату территорий, за развал экономики, за бедственное положение трудового народа.

Горбачев ушел со своего поста, как он заявил, в силу сложившейся ситуации по принципиальным соображениям. Его заявление — верх лицемерия и цинизма. О каких принципиальных соображениях, идейных расхождениях можно вести речь, если их просто не было. Он ушел в отставку в силу того, что оказался ненужным, изжившим самого себя на посту государственного деятеля.

Нельзя было без возмущения смотреть по телевидению, а потом читать в газетах его последнее заявление в роли президента страны. Горбачев вновь, как ставропольский секретарь, стоял на трибуне, а народ там, внизу. Он парил над народом, он, привыкший говорить, провозглашать курс, заниматься начетничеством и давать оценку другим, но не себе. Он остался прежним и в этот трагический для страны момент.

Ощущение было такое, что Горбачев недавно спустился на нашу грешную землю, поездил, походил по ней и высказал свое недовольство тем, что мы с вами «натворили». Мы, а не он.

Это действительно был верх цинизма и бесстыдства. Хоть бы прощения у народа попросил. Никакого раскаяния. Впрочем, в этом тоже суть предательства.