Покончить с ФРС - Рон Пол Страница 13

Волкер, в 1971 году занимавший должность помощника министра финансов, выражал большие сомнения в мудрости такого хода. В нашей частной беседе в 2008 году он их подтвердил, но заверил меня, что золотой стандарт все равно не помог бы справиться с вызовами сегодняшнего дня.

Завтрак прошел замечательно, Волкер был довольно искренен. С Гринспеном подобного общения у меня не было ни разу, а от Бернанке приглашений на неофициальную встречу я даже не жду. Ближе к концу завтрака Волкер согласился с тем, что моя трактовка формулировки закона имеет под собой основания, но уверил меня в том, что он никогда бы не снизил резервные требования до такого уровня и не стал бы покупать обесцененные активы. Его аргумент заключался в том, что ФРС этот рычаг нужен для того, чтобы свободно поднимать резервные требования по своему усмотрению, как произошло в случае с процентной ставкой, что переломило хребет безудержной инфляции 1970-х.

Когда мы расставались, я выразил уверенность в том, что он не воспользуется этими широчайшими полномочиями, но подчеркнул: кто знает, не сделает ли это в будущем кто-нибудь другой? Сейчас это будущее наступило.

В действительности при Бернанке ФРС еще больше узурпировала власть, о чем Конгресс говорит очень мало. Сегодня ФРС обладает грозной силой, которую Конгресс вряд ли осознает. Нет ни надзора, ни аудита, ни контроля над ее деятельностью. И она защищена Законом о Федеральной резервной системе. Вот почему председатель ФРС не обязан отвечать на вопросы, связанные с Федеральным комитетом по операциям на открытом рынке ФРС и действиями, совершаемыми в сговоре с центральными банками. ФРС может напечатать и влить в экономику триллионы долларов, не объясняя, кто от этого выигрывает. Судебные иски и требования предоставить информацию не изменят ничего.

Назвать позицию тех, кто контролирует нашу денежную систему, высокомерной было бы слишком мягко. Когда Бернанке попытались заставить объяснить, куда ушли триллионы долларов из ФРС, он достаточно ясно ответил: «Мы думаем, разглашать такую информацию контрпродуктивно» ^[30].

Знакомство с трудами австрийской экономической школы я начал с книги Фридриха фон Хайека «Дорога к рабству» в начале 1960-х. В 1974 году Хайек, в самый разгар финансового хаоса, который последовал за разрывом Бреттон-Вудского соглашения, получил Нобелевскую премию за работу об экономических циклах. Сегодня хорошо известны его исследования в области конкуренции валют и идея о том, что в качестве резервов может выступать валютная корзина. Идея валютной корзины мне никогда особенно не нравилась, но я всегда соглашался с тем, что если ее формированием честно занимаются негосударственные структуры, пусть она будет. Это все лучше, чем бумажные деньги государства.

Через много лет после прочтения «Дороги к рабству», примерно в 1980 году, я имел удовольствие присутствовать на лекции Хайека в Вашингтоне. После нее мы вместе пообедали и несколько часов погуляли. Этот вечер, который я помню как вчера, еще больше укрепил мой интерес и доверие к австрийской экономической школе.

Вскоре мне довелось послушать лекцию Людвига фон Мизеса в Хьюстонском университете. Кажется, это было в 1972-м, за год до его смерти. В то время я очень плотно занимался врачебной практикой, но, к счастью, заметил объявление в одной небольшой газете о том, что на выходных в университете будет выступать Мизес. Я знал, что в городке Лейк-Джексон кроме меня есть только один врач, которого могло бы заинтересовать столь нетривиальное событие. Я позвонил ему с вопросом, готов ли он проехать полсотни миль, чтобы послушать Мизеса. Мы изменили свой график и отправились в путь.

Мизес в то время был уже стар, но остроты ума совсем не утратил. Он говорил о социализме и в своей лекции объяснял, в чем причина извечной несостоятельности этого строя: в отсутствии свободного рыночного ценообразования на средства производства. Это была его последняя лекционная поездка по Соединенным Штатам, и Хьюстон легко мог стать ее последним пунктом (Мизес скончался 10 октября 1973 года в возрасте 92 лет).

Мы не удивились тому, что университет не организовал ему достойного приема. Лекция проходила в средней по размерам аудитории, которая, впрочем, была переполнена. В те годы популярность австрийской экономической школы еще только набирала обороты, но уже тогда остро ощущалась жажда экономической истины. В начале 1970-х страну действительно лихорадило, и поскольку цены на золото взлетали, а доллар падал все ниже, люди пытались найти какое-то решение. Конечно, современные проблемы куда хуже, а потребность в ответах еще настойчивей.

Без всякого преувеличения могу сказать, что личное присутствие на лекции Мизеса меня вдохновило. Когда будет написана история XX века, пожалуй, Мизес будет назван одним из величайших экономистов столетия, если не самым выдающимся. Это осознание придет нескоро, ведь не могут же те, кто в ответе за нашу экономическую катастрофу, признать, что они, теперь пытающиеся спасти систему, сами же и привели ее к краху. В университетах, например в Вашингтонском, все еще толпятся кейнсианцы и социалисты, для которых ликвидация центрального банка и бумажных денег – идеи просто немыслимые. Но все меняется, и через пятьдесят лет, если не наступят темные времена в результате нашего отказа вновь утвердить принципы свободы, экономисты австрийской школы, в частности Мизес, получат, наконец, заслуженное признание.

Интерес к австрийской экономической школе и конкретно к денежной политике, естественно, направил мое внимание на постоянные попытки легализации золота в Америке. Указом Рузвельта от 5 апреля 1933 года американцам запрещено было владеть золотом. Только три страны уже в 1970-х издали такие же законы, и одна из них – СССР.

Рузвельт своим указом (№ 6102) в 1933 году конфисковал у граждан все золото, за исключением нумизматических монет, и назначил суровую кару за нарушение – 10 тысяч долларов и/или 10 лет заключения. На сегодня эта сумма эквивалентна примерно 400 тысячам долларов. Это был довольно смелый и самонадеянный шаг, принесший впоследствии немало вреда.

В наше время Конгресс обычно мирится с президентскими указами, подписывая акты, законопроекты и положения. Да и тогда, хотя конфискация золота была решением исключительным, протестов почти не звучало. Атмосфера краха и необходимость справляться с экономическим кризисом, который вошел в историю под названием Великая депрессия, заглушали любые жалобы на узурпацию власти Федеральной резервной системой.

Поскольку современный кризис может превзойти по глубине Великую депрессию, можно представить, какими полномочиями, тем более после терактов 11 сентября 2001 года, способна завладеть исполнительная власть. Вопрос лишь в том, станут ли американцы этому противостоять и, если да, как скоро?

Указ Рузвельта в итоге хотя бы отменили – не президент, который мог его аннулировать, а Конгресс, который, наконец, отреагировал на давление со стороны простых американцев. Однако действовал этот указ вплоть до января 1975 года, и только после этого американцам снова разрешили покупать золотые монеты.