Америка. Каким мир бы был без нее? - Динеш Д’Суза Страница 13

В этой книге я исследую подобные обвинения и отвечаю на них. Однако мы не можем оценить их, не спросив, что нового принес дух 1776 г. В некотором смысле это — ответ на не знание президента Обамы. Когда в 2009 г. его спросили, считает ли он Америку исключительной, Обама ответил утвердительно, точно так же, как англичанин считает исключительной Англию или грек Грецию. Этим Обама хотел сказать, что Америка исключительна не более, чем любая другая страна. [30]

Ради улучшения образования президента я рискну доказать, что он неправ. Здесь ограничусь лишь изложением двух уникальных принципов, которые были сформулированы Томасом Джефферсоном в Декларации независимости 1776 г. и затем вошли в Конституцию и политическую архитектуру основания Америки. Эти принципы представлены в двух важных фразах: «созданы равными» и «стремление к счастью».

Согласно Томасу Джефферсону, «Американская революция была движима очевидной истиной: человеческие массы не родились с седлом на спине, а немногие счастливчики — обутыми в сапоги со шпорами и готовыми в соответствии с законом скакать верхом во имя славы Бога». [31]

Это может показаться со стороны Джефферсона словесным преувеличением, но до Американской революции все правительства во всех странах опирались на немногих счастливчиков, во всеоружии утверждавших свое право седлать коней, скакать верхом и править массами. Это не означает, что граждане нигде не имели прав. Например, Англия даровала права гражданам в рамках традиции, уходящей корнями к «Великой хартии вольностей». Ключевое слово здесь — «даровала». В Англии, как и в других странах, король или правящий класс сверху жаловал права и привилегии. Если люди обладали правами и защитой, они принадлежали королю, который мог их одарить. И они одарены им из щедрости. В Англии король также считался собственником всей территории королевства, а права собственности были лишь временными дарами, отданными в пользование или пожалованными монархом. Значит, сами по себе — в отсутствии королевского дара — люди не имели никаких прав и ничем не владели.

Американская революция привела к власти первое правительство в мире, основанное на главном принципе: суверенитет и права находятся у народа, а не у короля или правящего класса. Если европейские страны видели верховную власть в «божественном праве», Америка видела ее в «согласии между управляемыми». Но это не совсем верно. Рассмотрим известное заявление Джефферсона в Декларации: «Все люди созданы равными и наделены своим Создателем определенными неотчуждаемыми правами». Заметьте, Джефферсон как человек Просвещения и никак не ортодоксальный христианин, тем не менее, видит первоисточником равенства и прав именно Создателя. Почему не народ? Потому что никогда «все люди» или народ не соглашались с таким суждением. Более того, даже если они сделали бы это, все люди не стали равными, как не стали бы одинаково высокими, умными или нравственными путем взаимного или общего согласия!

Джефферсон имеет в виду, что все люди равны в том, что обладают одинаковой человеческой природой. Будучи людьми, они все имеют одинаковую духовую ценность в глазах своего Создателя. Именно из этого равенства законное правительство получает свои полномочия на то, чтобы править на основе согласия тех, кем правит. Не отрицая Божественного права, Джефферсон тоже обращается к нему. Однако в американском случае Бог утверждает систему, в которой верховная власть или суверенитет происходит не от короля, а от народа. Королевская верховная власть, существующая по воле Божьей, уступает дорогу общественной верховной власти, существующей по воле Божьей. Америка установила первое в истории правительство, которое опиралось на выражение «мы — народ» [32].

Это сдвиг исключительной важности. Вместо движения прав и привилегий «вниз», от короля к народу, теперь они стали направляться «вверх», от народа к правителям. В прежнем варианте король даровал ограниченную власть и права народу, а в Америке граждане даруют ограниченные полномочия и власть своим правителям. В других странах люди — это подданные и подчиненные законам. Они владеют правами только с разрешения государства. В Америке же нет подданных, только граждане, которые подчиняются только законам, ими самими учрежденным через своих законных представителей. Эти представители обладают властью по воле народа и должны повиноваться тем же законам, что и все остальные люди.

Так правительство, управляющее народом, и выбирается народом на основании правила принятия решений большинством голосов. Но кто контролирует правительство? Американский ответ на этот вопрос — Конституция. Следовательно, американское решение отличается от английской практики. Англия не имела письменно зафиксированной конституции. Вместо этого английский закон был основан на общем праве — неписанных правилах, обычаях и прецедентах. Оно развивалось столетиями. Американские же Основатели приняли Конституцию или «высший закон», превосходящий даже принцип принятия решения большинством. Зачем нужен такой закон? Если правительства получают власть путем демократического процесса, почему они должны быть ограничены и контролируемы более высоким законом? Причина в том, что американские Основатели понимали ограничения принципа подчинения меньшинства большинству.

При демократии может показаться странным, что на право большинства принимать решения должны накладываться некие ограничения. Причина для этих ограничений в том, что люди создали правительство, а правительство должно править в интересах всего народа. В условиях Америки, конечно, существуют сложности с понятием «весь народ». Штаты, а не граждане напрямую, приняли Конституцию. И даже сегодня, на президентских выборах, люди выбирают своего лидера через штаты (например, «Штат Вирджиния голосует за Барака Обаму»). Несмотря на это, суть остается в том, что правительство получает свою моральную легитимность от народа целиком. Полностью легитимное правительство только то, которое правит благодаря общему согласию. Ведь народ решает, как целое. Проблема в том, что на практике достичь общего согласия почти невозможно. Поэтому принцип большинства становится следующей наилучшей заменой. Тем не менее, правило большинства должно быть установлено так, чтобы большинство правило в интересах целого. Мэдисон пишет: «Воля большинства должна быть абсолютным заменителем воли общества в целом». [33]

Иначе можно сказать, что большинство не должно использовать свою власть для попрания прав меньшинства. Основателей это очень беспокоило. Что, если большинство решит, скажем, конфисковать собственность меньшинства? Основатели настойчиво говорили: «Тирания большинства столь же опасна, как и тирания одного человека. В некотором смысле она даже опаснее». Плохо быть подавляемым одним человеком, но еще хуже быть угнетенным массой сограждан. В «Заметках о Вирджинии» Джефферсон утверждал: «выборный деспотизм — это не то правительство, за которое мы боролись». [34]