Мир без России? К чему ведет политическая близорукость - Евгений Примаков Страница 13

Неоконсерваторам, которые задолго до операции в Ираке намечали его в качестве первого объекта одностороннего применения американской военной силы, нужно было убедить в необходимости этого американское общество и заручиться хотя бы молчаливым согласием союзников. Тогда и появились обвинения Ирака в том, что он уже овладел ядерным оружием или, осуществляя интенсивную военную ядерную программу, по крайней мере, близок к этому.

Известно, что в течение целого ряда лет реальное положение дел в Ираке с ядерным оружием пыталась выяснить Спецкомиссия ООН, но безуспешно. Россия делала все, чтобы создать условия для бесперебойной работы этой комиссии. Усилия в этом направлении оказались необходимы, так как зарывавшийся Саддам Хусейн порой требовал исключить из объектов осмотра президентские дворцы или убрать из комиссии американцев. Положение выравнивалось каждый раз путем настойчивого давления России на Саддама Хусейна в пользу сотрудничества со Спецкомиссией. Я это знаю, так как принимал непосредственное участие в качестве министра иностранных дел, да и роль России могут подтвердить мои тогдашние коллеги, в том числе госсекретарь США Мадлен Олбрайт. И все это делалось нашей страной несмотря на то, что, по признанию заместителя руководителя комиссии Риттера, ряд американских специалистов действительно проявлял, вопреки мандату Спецкомиссии, интерес к внутреннему расположению помещений в саддамовских дворцах, подходам к ним.

Помню также, какое гнетущее впечатление на меня произвел разговор с руководителем Спецкомиссии Батлером во время его пребывания в Москве. На мой вопрос, может ли Спецкомиссия закрыть ядерное и ракетное досье, так как, судя по всему, ничего не обнаружено, Батлер ответил: договоритесь с США, и я это сделаю. Батлер был давно связан с ЦРУ, об этом говорили многие, но такого цинизма я от него все-таки не ожидал. Дело, видите ли, не в объективном характере проверки, а в согласии США на оговоренные результаты.

При всех обстоятельствах, однако, верх брала наша уверенность, что следует оказать всяческое содействие Спецкомиссии ООН, чтобы выявить реальное состояние дел с ядерным оружием в Ираке. Мы не могли пренебречь и таким достижением Спецкомиссии, как расположение мониторных устройств, способных давать информацию с объектов и после проводимых инспекций. Саддам Хусейн, кстати, ни разу не поднял руку на эти устройства.

Поиски Спецкомиссии ООН закончились, как известно, безрезультатно. Им на смену США уготовили свою военную операцию в Ираке. Ее первоначальным обоснованием стали заявления должностных лиц США, что американские военные специалисты, не в пример Спецкомиссии ООН, обязательно обнаружат следы ядерного оружия в Ираке. Но и они ничего не нашли, и созданную с этой целью группу из экспертов американских вооруженных сил пришлось ликвидировать. А глава группы генерал Дэвид Кэй подал в отставку, заявив, что в Ираке не удалось обнаружить ничего, свидетельствующего о наличии в этой стране ядерного, химического или бактериологического оружия.

Можно считать, что все силы американской разведки были задействованы для того, чтобы подтвердить другое обвинение против Ирака, которое послужило бы оправданием военной операции США, – «связи Багдада с международным терроризмом». Официальные лица США заявляли во всеуслышание о тесных отношениях, которые, мол, установил Багдад с «Аль-Каидой». Эти обвинения тоже не выдержали соприкосновения с действительностью. Не кто иной, как директор ЦРУ США, выступая на слушаниях в американском конгрессе, заявил, что у Ирака не было никаких связей с бен Ладеном и его организацией. Таким образом, оказался мыльным пузырем и другой мотив американского вторжения в Ирак. Администрации США, в конце концов, пришлось, по сути, признаться, что Ирак не мог угрожать безопасности США или их союзников.

Потерпев неудачу с версиями тайного выхода Ирака на обладание ОМУ и его связей с «Аль-Каидой», США стали мотивировать свои действия уже не угрозами безопасности, исходящими из Ирака, а стремлением распространить демократию на эту страну. При этом подразумевается американская модель демократии, не имеющая, как уже говорилось, ничего общего ни с историческими, ни с религиозными традициями, ни с социально-экономическим положением, ни со сложившимся менталитетом иракского и других арабских народов. Кстати, со стороны видны промахи и самой американской демократии. Во всяком случае, ее абсолютная непригодность для универсального внедрения.