Путин, Россия и Запад. О чем молчит Би-Би-Си? - Георгий Ермолов Страница 13

Он баллотировался, был избран.

И вот тут-то и произошло то, чего он никак не мог предположить в чистоте своих помыслов. Столкнувшись, быть может, впервые в жизни с тем самым многострадальным измученным народом лицом к лицу, он понял, что это на самом деле тупое и неблагодарное быдло, разевающее в дикой ненасытности миллионногорлую пасть в едином животном порыве: «Дай, дай, дай!» Тупой, ленивый скот, не желающий и палец о палец ударить ради своего же блага. Нетрудно представить, каким ударом явилось это открытие для благороднейшего Анатолия Александровича. Что может быть страшнее и печальнее рухнувшего идеала!

Трагедия Собчака (если таковая действительно имеет место) заключается в ошибочности изначальной посылки. Теоретическое представление о «своем народе» неизбежно разойдется с его практическим постижением. В этом смысле позиция того же Жириновского значительно тверже и надежнее. Он-то знал, что представляет собой «спасаемый» им народ, и говорил об этом открыто и цинично. Несмотря на это, именно те, кого он прямо называл «быдлом», смотрели ему в рот с гипнотическим трепетом. В этом была главная и весьма наглядная опасность момента. Собчаки приходят и уходят, сметенные серой массой, с воодушевлением делающей историю, а дети юристов подстерегают их за углом, чтобы вновь (уже в который раз!) продемонстрировать пещерный уровень цивилизации. Время от времени на длинных перегонах истории они улучают момент и мастерски вскакивают на подножку замедлившего ход состава, убеждая толпу собственной ловкостью и прямолинейностью в своей неизбежности. Каждый раз из века в век они указывают человечеству его место, обрушивают на тупоголовое стадо дубинки демагогических уверений, топчут хилые ростки достоинства, с трудом пробивающиеся из пустых желудков, и с легкостью доказывают необходимость кнута, любого — полицейского или экономического. Мы можем сколько угодно потешаться над негаданными шутами, но нельзя не признать: коль скоро они выскакивают из нашей среды, подобно сорнякам на невозделанном поле, значит, есть в их появлении жесткий философский смысл, значит, мало провозгласить с трибуны ту или иную доктрину, значит, Собчакам и тем, кто придет за ними, необходимо помнить обидную изначальную посылку, помнить и считаться с ней, и исходить именно из нее, потому что кем бы, в сущности, ни являлся народ, он имеет свое право, потому что именно он выдвигает и выбирает в меру своих способностей и возможностей, а потому вправе рассчитывать на боль к себе душевную своих избранников. Народ можно бить, держать в цепях, плевать ему в лицо — он все простит и забудет за кусок хлеба с толстым слоем масла, не простит он лишь одного — равнодушия. Он примет и поймет любой лик — святой или звериный оскал, не поймет и не простит лишь выражающей отстраненность спины. Вид спины всегда подталкивает его к удару.

Глупо было обвинять этого яркого представителя российской интеллигенции в шкурничестве или корысти, так же, как и другого исключительно яркого и заслуженного деятеля — Д. С. Лихачева, который после персонально назначенной Ельциным пенсии напрочь забыл обо всех личных невзгодах и трениях с режимом и до последних дней пел осанну новой компрадорской власти.

* * *

Современная фарсовая составляющая концепции Гегеля становится все отчетливее от выборов к выборам. Облик нынешних политических партий совершенно карикатурен. Восприятие думающей части населения предвыборных теледебатов говорит само за себя. По данным ВЦИОМ осени 2011 г., 42% населения подобные программы вообще не смотрят, а из тех, кто смотрит, 46% делают это исключительно ради развлечения. Показателен и процент типичных зрителей: это сторонники ЛДПР — 54%, «Справедливой России» — 53%, люди предпенсионного и пенсионного возраста — 47-49%, в то время как молодежь до 35 лет не смотрит вообще.

Внедренная в сознание необходимость выборного парламентаризма как неотъемлемой части демократии — не что иное, как психологическая ловушка для толпы. Хотя задача в своей изначальной простоте доступна даже начинающему психологу-первокурснику: каждый из баллотирующихся, а главное — способных пройти предвыборное и выборное горнило, совершает свои титанические усилия с любой возможно допустимой целью, только не в стремлении принести пользу своему электорату. Электорат в данном случае — лишь инструмент, зачастую являющийся досадной помехой в достижении цели.

Примером можно считать состоявшуюся в марте 2007 г. отставку главы Центризбиркома А. Вешнякова. Факт свершился буквально накануне региональных выборов, на которых разгромно победила «Единая Россия». Весь предвыборный период партия власти вела странную иллюзорную войну со «Справедливой Россией» Сергея Миронова, приводя мозги электората в состояние постоянной перезагрузки файлов. Результат получился ожидаемый, тем более что вновь назначенный В. Чуров, как и предполагалось, не подкачал: с мест поступал огромный вал информации о массовых фальсификациях, но сами выборы, по оценке избиркома, прошли очень хорошо. Опять отдадим должное уже знакомым нам по концу девяностых умам: замена неудобного председателя была выверена с ювелирной точностью. Апробированного на региональном уровне Чурова теперь вполне можно было допускать и до думских выборов. Создание однородного законодательного органа в тот период было как никогда жизненно необходимо для власти. Заканчивался второй президентский срок, и в умах электората вызревала интрига с преемником.

Все-таки что бы ни говорили наши «демократически» ориентированные политики, социологи и правоведы, в российском человеке, судя по всему, генетически не убиваема монархическая составляющая. Мы можем иметь на внутриполитическом поле сколь угодно много партий и движений с их лидерами на любой вкус и цвет, мы можем декларировать любые взгляды и пристрастия, мы можем клясть тоталитаризм, деспотию и узурпацию, но!.. Представить себе объективно свободное от какого бы то ни было властно ангажированного предуказания собственное волеизъявление мы почему-то никак не можем. Подавай нам преемника, и все тут! Без этой персоналии, ставшей в новой истории неотъемлемой частью каждого предвыборного спектакля, мы чувствуем себя растерянными и как бы брошенными властью на произвол личной ответственности, и это самоощущение присуще абсолютно всем категориям отечественного электората, причем не только толпы, но и политического бомонда. Будь это не так, не тратили бы столько времени и интеллектуальной энергии наши политологи на свое любимое развлечение — решение традиционного «византийского» кроссворда, составляемого для них властью с периодичностью в четыре года.

С начала предвыборного 2006 г. концентрация Путина в СМИ превышала все разумные пределы. Подобного не наблюдалось даже в оголтелые ельцинские времена. Это и бурная внешнеполитическая деятельность, и мероприятия внутри страны. Как всегда, создавалось впечатление, что он одновременно присутствует везде, но уже с начала лета стали открыто поговаривать о Д. Медведеве как о преемнике. Однако в ответ на прямые вопросы Путин недвусмысленно намекал, что возможны сюрпризы. Опросы общественного мнения показывали, что уже 43% респондентов были готовы голосовать за преемника безотносительно личности. С середины года в СМИ наряду с высокой концентрацией Путина увеличивается присутствие еще двух персонажей — Дмитрия Медведева и Сергея Иванова, которые так же прочно занимают ведущие места в первых строках и кадрах. До сих пор не до конца остается ясной роль Иванова. Можно было бы предположить, что предварительное тестирование проходили два кандидата в преемники, но более реальным все-таки представляется вариант прикрытия, имевший целью до поры до времени не открывать полностью кандидатуру Д. Медведева, а Иванов был попросту ложной целью, подобно ракете, отстреливаемой для увода «стингера».