Кремлевский Сурок - Сергей Комков Страница 12

— А кто еще? — поинтересовался я.

— Вон там, в папочке, поглядите, — махнула она рукой. — Кроме Грушанкова и вас еще Мицуков от пенсионеров, Жабзасирова от «Яблока», дядька какой-то от коммунистов и пацанчик от Жирновского. В общем не густо. Но у вас все равно шансов никаких. Тут грушанковские уже всех к рукам прибрали. С прошлой осени шуруют. Впрочем, — вздохнула она, — дело ваше. А наше дело — сторона.

На выходе из здания администрации города, в котором расположилась избирательная комиссия, я приметил пачку свежеотпечатанных газет с названием «Кыштымский округ». Со всех страниц на меня смотрели фотографии, на которых в различных ракурсах и с различными людьми был запечатлен один и тот же бравый молодой человек. Из надписей я узнал, что это и есть мой главный конкурент — Михаил Грушанков.

После небольших скитаний по городу набрел на небольшую частную гостиницу под названием «Бильярд». Люди оказались приветливыми, комната — светлой, цена за постой — доступной. И я понял, что это и будет моим местом жительства на ближайшие два месяца.

Но газета, тираж которой согласно маркировке сзади составлял тридцать тысяч экземпляров, никак не давала мне покоя. По закону агитационную кампанию в прессе можно было начинать только через три недели. И, памятуя о наставлениях моей мудрой дочери-юриста, я сел писать свое первое заявление в избирательную комиссию на неправомерные действия конкурента. Тогда я еще не предполагал, что подобных заявлений мною будет написано более двадцати. И ни на одно из них я не получу никакой реакции. Такова логика действия нынешней избирательной системы в России.

Михаил Грушанков оказался штучкой довольно непростой. Бывший офицер ФСБ (хотя, говорят, что в этой структуре бывший не бывает), он по роду свой службы постоянно «держал на крючке» многих мелких и средних руководителей округа. Происходило это, как обычно. Владея оперативной информацией, он очень ловко ею манипулировал, заставляя тех, кого она касалась, находиться в постоянном напряжении. Эта методика отработана в наших спецслужбах давно. Ею очень активно пользовались и во времена ВЧК — НКВД, и во времена МГБ — КГБ. Нынешние чекисты с достоинством и честью продолжают нести славные традиции своего ведомства. А отдельные экземпляры благодаря полученным во время службы навыкам даже весьма серьезно преуспевают.

Неделю спустя через своих московских друзей я уже познакомился с бывшими сослуживцами Грушанкова. Конспиративная встреча состоялась в одном из челябинских кафе. Ребята оказались на редкость общительными. И уже к концу беседы я знал о моем конкуренте достаточно много. Картина вырисовывалась довольно неприглядная: амбициозен, коварен, мстителен, падок до денег, имеет связи в руководстве ФСБ в Москве. Поэтому местное управление спецслужбы получило указание тянуть его на депутатство любыми способами. К тому же, в самый последний момент вскочил на подножку трамвая под названием «Монолитная Россия».

Вернувшись в свою маленькую кыштымскую гостиницу, я долго размышлял о превратностях политической борьбы.

Меняются времена, но методы ее остаются прежними. Всегда принадлежность к спецслужбам давала человеку неограниченные возможности и неограниченную власть. «Кто владеет информацией — тот владеет миром» — этот лозунг становится сегодня актуальным вдвойне. Совершенно очевидно, что мир живет в эпоху информационных войн. И именно это, а не наличие или отсутствие огромных военных запасов, сегодня определяет роль и место того или иного государства в международной «Табели о рангах».

То же самое происходит и в повседневной внутриполитической жизни. Близость к источникам информации определяет статусное положение любого чиновника.

Именно поэтому так много руководителей страны (включая первых лиц) сегодня являются выходцами из спецслужб. А целый ряд политиков косвенно или напрямую были и остаются завербованными агентами.

При таком положении вещей любая политическая борьба становится абсурдной. И говорить о чистоте избирательного процесса — полнейший нонсенс.

Но история создала человека таким образом, что он продолжает верить в несбыточные чудеса даже в самых безнадежных случаях. И такие чудеса происходят. Правда, бывает это крайне редко. И все-таки…

Выпив чашку чая и позвонив перед сном в Москву жене, я упал в свою холодную холостяцкую постель и постарался забыться.

Эта политическая борьба не сулила мне ничего хорошего…

…Серая покосившаяся избушка меньше всего походила на сельский клуб. Ступеньки крыльца предательски скрипели, и создавалось впечатление, что они вот-вот провалятся. Старая больная женщина, представившаяся завклубом и по совместительству библиотекарем, долго бегала и суетилась, пытаясь создать хотя бы какую-то видимость «организации мероприятия». Видимо, поняв полную тщетность своих усилий, она устало опустилась на старый полурассохшийся стул и тяжело вздохнула.

— Дровишек бы толику — так мы бы маленько подсушили сцену-то. А то, кабы артисты не осклизнулись. У нас артистов-то, почитай, с прошлого лета не было. Вот уж наши бабки-то обрадуются! Как хорошо, что выборы. А то, когда бы еще про нас вспомнили-то?

На подоконнике валялись порядком запылившиеся листовки моих конкурентов и целая нераспечатанная стопка все той же газеты «Кыштымский округ».

— А это что? — как бы между прочим поинтересовался я.

— Дак с почтой привезли. Бросили вот! — махнула рукой женщина. — Бабки-то наши никакой политикой не интересуются. Так, берут иногда для растопки. Поди, никто и не читал даже, что тут написано. Да оно и ни к чему. Иногда голова местный заезжает. Так он нам все обсказывает. Мы — народ темный.

— А молодежь? Где же молодежь?

— Э-э-э, милок, молодежи у нас давно никакой нет, — горестно вздохнула женщина. — Молодежь вся сбежала. Да и что им тут с нами, стариками, делать? Тут даже клуба нет. Разве вот это, — она развела руками, — можно клубом назвать?

Ступеньки на крыльце заскрипели и избушка медленно начала заполняться стариками и старухами. Они чинно рассаживались на покосившихся стульях и, тихо друг с другом переговариваясь, с нетерпением поглядывали на провалившуюся сцену.

Когда ведущая объявила, что сейчас перед ними выступит московский гость — кандидат в депутаты Государственной Думы, они как-то неодобрительно загудели. А одна из старух нервно заерзала на стуле и забрюзжала:

— Вот вам, бабки, и концерт. Сказали: артисты приехали. А тут — лекция.

— Ты, Федота, не права, — возразила ей соседка. — Пущай человек расскажет, как там люди в Москве живут. Небось, у них с дровами проблем нет. И вода горячая течет, когда хошь.

— Вы, бабки, ни хрена в политике не понимаете! — В углу зашевелился дед с огромной седой бородой и раскосыми башкирскими глазами. — Человек к вам специально приехал, чтобы уму-разуму поучить. Я вот прочитал, что он — учитель. — Дед тряхнул листовкой, аккуратно разгладил ее на коленке, сложил вчетверо и засунул глубоко в карман. — Он, поди, знает, что с вашими внучатами приключится в этой жизни.