Выйти из хаоса. Кризисы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье - Жиль Кепель Страница 12

15 февраля 1989 года мир едва обратил внимание на вывод советских войск из Афганистана, тем самым лишив суннитов момента славы как единственного поборника исламского джихада, достойного подпитки в виде нефтедолларов Аравийского полуострова. Накануне Хомейни приговорил к смерти Салмана Рушди за то, что тот «поносил Пророка» в своем романе «Сатанинские стихи». Одним мастерским ходом аятолла обнулил значение реальной геополитической победы конкурентов, перенеся битву в медиапространство, где привлек все внимание к себе. Таким образом, Иран, по сути, демонстрировал миллиарду мусульман планеты, что может вынести действующую в мировом масштабе фетву британскому писателю индийского происхождения. Тем самым Хомейни позиционировал себя в качестве их главного защитника от «оскорбления, нанесенного Мухаммеду». Этот маневр представлял собой многоуровневый семантический разрыв с массой отдаленных последствий. Скандал взбудоражил Запад и привлек внимание всех СМИ, в силу чего вывод советских войск из Афганистана на следующий день освещался как второстепенное событие. Кампания против романа Рушди началась в индо-пакистанских исламистских кругах Великобритании уже за 6 месяцев до этого. Она взбудоражила индийских мусульман до такой степени, что даже светское правительство в Дели запретило книгу. В Лондоне были организованы демонстрации с требованием таких же мер во исполнение закона о богохульстве. (Этот закон, впоследствии отмененный, касался, к слову, только англиканской церкви.) В январе умирающий промышленный город Брадфорд в регионе Мидлендс, значительную долю населения которого составляли безработные иммигранты (того же этно-конфессионального происхождения, что и Рушди), стал сценой аутодафе. Муллы и представители совета мечетей сожгли на костре несколько экземпляров романа. Разгневанная толпа верующих, собравшаяся на огромной площади перед ратушей, выстроенной в стиле венецианской готики, свидетельницей былого величия индустриальной эпохи, восторженно их приветствовала. Саудовская Аравия, партнер Великобритании и США по участию в афганском джихаде, не хотела подливать масла в огонь, чтобы не ставить в еще более затруднительное положение правительство Тэтчер, приведенное этими событиями в сильное замешательство. В этой политической игре все карты шли в руки Тегерану. Перехватывая эстафету в деле «защиты Пророка» у бездействовавшего Эр-Рияда, Тегеран завоевывал расположение широких суннитских масс. Хомейни, вызвав неслыханный скандал на Западе, возмущенном тем, как иранский аятолла попрал принцип свободы слова, успешно отвлек всеобщее внимание от американо-саудовского успеха в Кабуле.

Фетва, вынесенная Рушди, если рассматривать ее в ретроспективе, создала ряд прецедентов. Прежде всего, она превратила всю планету в «землю ислама», мусульманское обозначение территории, где действует шариат. И если фетвой можно было вынести смертный приговор гражданину и жителю Великобритании, следовательно, ее действие распространялось на Великобританию, Запад и весь остальной мир. Акт Хомейни в эпоху глобальных масс-медиа стирал традиционные границы мусульманской космографии и включал в сферу его собственного юридического и религиозного влияния всю планету. Большое видится на расстоянии, и в тот момент огромная символическая значимость этой вехи на пути исламизации общечеловеческих норм и ценностей не была понята до конца. Даже сегодня, три десятилетия спустя, ее до сих пор недооценивают. Однако ситуация создала прецедент, который использовался в последующих делах о «богохульстве». Сначала прогремело убийство кинорежиссера Тео Ван Гога, застреленного и заколотого в Амстердаме 2 ноября 2004 года голландцем марокканского происхождения за фильм «Покорность». За этим последовала кампания против публикации карикатур на Пророка датским ежедневником «Jyllands-Posten» 30 сентября 2005 года. И, наконец, убийства в редакции французского еженедельника «Charlie Hebdo» 7 января 2015 года, совершенные братьями Куаши, кричавшими: «Мы отомстили за пророка Мухаммеда!» Шииты, может, и положили начало этой тактике, но установленные ими рамки показались слишком узкими суннитам, когда они взяли ее на вооружение в своих целях.

Фетва имела еще одно последствие для суннитов-джихадистов: она убедила их в том, что главным полем битвы является медиаполе и что они уделяли ему недостаточно внимания по окончании афганского конфликта. Айман аз-Завахири в стратегическом манифесте «аль-Каиды» «Всадники под знаменем Пророка», опубликованном в интернете во второй половине 1990-х годов, подчеркивал ключевую роль СМИ. Он также дал квалифицированную и не слишком лестную оценку джихадам в Боснии, Алжире и Египте, критикуя их за местечковость, не позволявшую добиться в мире того резонанса, который мог бы придать им новый импульс и привести к победе. В этом смысле медийные уроки, извлеченные из фетвы от 14 февраля 1989 года, имели еще одно далеко идущее последствие. Они заложили шаблон для достойной Голливуда постановки событий 11 сентября в эпоху спутникового телевидения и особенно телеканала «аль-Джазира». Ими же руководствовались – в наступившую эру соцсетей и сетевых СМИ – игиловцы, выкладывая видео казней своих заложников.

Наряду с афганским джихадом восьмидесятые отмечены еще тремя масштабными конфликтами. Они свидетельствовали, с одной стороны, о том, что политическая исламизация вошла в круг самых животрепещущих международных проблем; с другой стороны, они отражали ужесточение борьбы между суннитами и шиитами за контроль над этим процессом. Мы рассмотрим их здесь преимущественно в этом ракурсе.

Ирано-иракская война была развязана в сентябре 1980 года Саддамом Хусейном, выходцем из города Тикрит, северной точки арабского «суннитского треугольника». Она вынудила партию Баас отказаться от секуляризма, который был одним из ее основополагающих принципов, и руководствоваться вместо него догмами идеологической исламизации, подтверждая тем самым, что та пришла в регионе на смену исчерпавшему себя светскому арабскому национализму. В 1990 году на флаге Ирака появилась надпись «Аллах акбар» («Аллах велик»), в телесюжетах начал регулярно появляться молящийся Саддам, а женщинам, занимавшим руководящие партийные посты и с гордостью демонстрировавшим свои непокрытые головы современных активисток, свободных от предрассудков, пришлось снова накинуть хиджабы. Как мы уже упоминали, наступление на Иран нарекли «Кадисия Саддама» в честь решающей битвы, выигранной в 636 году войсками халифа Умара, второго преемника Пророка, который разрушил Персидскую империю и захватил ее территорию. Действуя таким образом, Саддам Хусейн стремился позиционировать себя в качестве главного защитника исламских ценностей. Он хотел лишить этого статуса своего противника, отбросив его назад, в сасанидско-зороастрийское прошлое, препятствовавшее его претензиям на роль выразителя интересов всего исламского мира. Чтобы не остаться в долгу, Тегеран во всеуслышание обличал секуляризм партии Баас, превратившей религию в фиговый листок. Все наступательные операции иранской армии получили для внутреннего пользования кодовое название «Кербела» (от «Кербелы 1» в 1981 году до «Кербелы 6» в 1988 году) дабы сплотить бойцов под знаменем шиитской идеологии по версии Хомейни. Государственная пропаганда изображала Саддама как реинкарнацию халифа Язида из династии Омейядов, убившего имама Хусейна в битве при Кербеле в 680 году. На международном уровне, для мусульман всех стран, некоторые кампании называли «Бадр» в честь первой битвы, в которой Пророк в 624 году одержал победу над кафирами («неверными») из племени курайшитов – еще один намек на «безбожников»-баасистов.