Доктрина шока - Наоми Кляйн Страница 118

Три десятилетия назад неолиберальный крестовый поход начался с подобных вещей: людей, относящихся к так называемым «подрывным элементам» и «пособникам террористов», вытаскивали из жилищ, закрывали им глаза повязками и колпаками, кидали в тесные тюрьмы, где их ожидали побои или нечто худшее. Теперь, благодаря мечте создать в Ираке образцовый свободный рынок, этот поход совершил полный круг и вернулся к началу.

Пытки стали практически повсеместным явлением по той причине, что Дональд Рамсфельд решил превратить армию в подобие современной корпорации, передающей свои функции посторонним исполнителям. Думая о дислокации войск, он вел себя скорее не как министр обороны, но как вице-президент Wal-Mart, экономящий на оплате труда подчиненных. Генералы изначально предлагали задействовать 500 тысяч военных, Рамсфельд не пошел у них на поводу и сократил это количество до 200 тысяч, потом и это показалось ему слишком много: в самую последнюю минуту, как будто в нем взыграл дух руководителя компании, он исключил еще несколько десятков тысяч военных из плана битвы.

Хотя эти войска были в состоянии свергнуть Саддама, они не могли справиться с ситуацией, которую породили в Ираке указы Бремера, когда население перешло к открытому бунту, а иракские армия и полиция были упразднены и не заменены новыми структурами. Не имея возможности из-за малочисленности поддерживать порядок на улицах, оккупационный режим прибег к другому средству: он разгонял собравшихся и бросал их в тюрьмы. Тысячи задержанных попадали в руки агентов ЦРУ, американских военных и частных контрактников — многие из последних не прошли никакой подготовки, — применявших суровые методы допроса, чтобы получить информацию относительно сопротивления.

В первые дни оккупации «зеленую зону» наполняли эксперты по экономической шоковой терапии из Польши и России, теперь же она как магнит притягивала к себе шоковых экспертов, специализирующихся на мрачном искусстве подавлять сопротивление. Частные компании, занимающиеся безопасностью, оказались тут в одном ряду с ветеранами грязных войн в Колумбии, Южной Африке и Непале. Как утверждает журналист Джереми Скехилл, Blackwater и другие частные фирмы наняли более семисот военных из Чили (многие из них раньше служили в частях особого назначения) для работы в Ираке, некоторые из чилийских наемников получили подготовку при Пиночете.

Одним из самых высокопоставленных специалистов по шоку был американский офицер Джеймс Стил, прибывший в Ирак в мае 2003 года. Стил играл ведущую роль в крестовых походах правых в Центральной Америке, он служил главным американским советником нескольких батальонов армии Сальвадора, есть подозрения, что это были отряды убийц. А в последнее время он стал вице-президентом Enron и приехал в Ирак вначале в качестве консультанта по энергетике, но когда разгорелось сопротивление, вернулся к старому ремеслу и сделался главным советником Бремера по вопросам безопасности. В заключение Стил принес в Ирак «сальвадорское решение», как его откровенно называли анонимные источники из Пентагона.

Джон Сифтон, возглавляющий группу расследований в Human Rights Watch, сообщил мне, что жестокое обращение с узниками в Ираке не похоже на другие случаи подобного рода. Как правило, в зонах конфликта жестокое обращение проявляется сразу, еще «в дымке войны», пока в стране царит хаос и никто не знает соответствующих правил. Так это происходило в Афганистане, сказал Сифтон, «но в Ираке дело обстояло иначе — злоупотребления совершали профессионально и вместо улучшения ситуация становилась все хуже». По его мнению, важным этапом является август 2003 года — четыре месяца спустя после взятия Багдада. Именно с этого момента свидетельства о жестоком обращении с заключенными стали поступать в огромном количестве.

Из такой датировки следует, что в камерах пыток шок стали применять сразу после экономического шока Бремера. В последних числах августа Бремер завершил мероприятия по введению своих крайне спорных законов и по отмене выборов. Поскольку это пополнило ряды сопротивления, американские солдаты, чтобы выбить из иракцев желание бунтовать, начали обходить дома, взламывать двери и забирать по одному мужчине призывного возраста за налет.

Хронологию перемены тактики легко изучить с помощью ряда рассекреченных документов, которые привлекли к себе внимание в разгар скандала вокруг Абу-Грейб. Первый документ датируется 14 августа 2003 года, это электронное письмо капитана Уильяма Понса, офицера разведки из главной штаб-квартиры в Ираке, своему коллеге в другой части страны: «Пора перестать церемониться с задержанными... [полковник] ясно дал понять, что нам нужно сломить волю этих людей. Инцидентов становится все больше, и нам нужна информация, чтобы защитить наших солдат от нападений в будущем». Понс спрашивает, какие техники допрашивающие хотели бы применять к задержанным — он назвал это «списком пожеланий». В ответ в его почту посыпались разные предложения, среди прочих — использовать «удары низковольтного тока».

Две недели спустя, 31 августа, генерал-майор Джефри Миллер, начальник тюрьмы Гуантанамо, прибыл в Ирак с миссией «гуантанамизировать» тюрьму Абу-Грейб. Еще две недели спустя, 14 сентября, главнокомандующий войсками США в Ираке генерал-лейтенант Рикардо Санчес дозволил применение большого количества новых процедур допроса на основе модели Гуантанамо. Сюда входят: намеренное унижение (так называемое «обуздание гордости и эго»), «использование боязни собак у арабов», сенсорная депривация (под названием «световой контроль»), сенсорная перегрузка (крики, громкая музыка) и «стрессовые положения» тела. Вскоре после написания этой служебной инструкции в начале октября появились печально известные фотографии из Абу-Грейб.

Команде Буша не удалось сделать иракцев послушными ни с помощью «Шока и трепета», ни с помощью экономической шоковой терапии. Теперь стали применять шок, направленный на отдельных людей, на основе принципов учебника Kubark, позволяющих эффективно вызывать регрессию.

Многих из наиболее важных узников содержали в охраняемой зоне около Международного аэропорта Багдада, где тюрьмой управляло специальное подразделение армии и ЦРУ. Эта зона, куда можно войти лишь по особым пропускам, недоступна для Красного Креста и окружена такой секретностью, что туда не допускают даже высших военачальников. Чтобы скрыть существование тюрьмы, ей постоянно меняют названия: спецотделение 20, 121, 61-26, 145.

Узников там держат в небольшом здании, которое перестроено в соответствии с принципами руководства Kubark так, чтобы можно было создать нужные условия, включая полную сенсорную депривацию. Здание делится на пять зон: комната медицинского осмотра; «мягкая комната», на вид напоминающая жилое помещение (для покладистых заключенных); красная комната; голубая комната и самая страшная, черная комната — маленькая камера, полностью выкрашенная черной краской и с динамиками в каждом углу.

О существовании этого тайного заведения стало известно только благодаря работавшему там сержанту, который под псевдонимом Джеф Перри связался с Human Rights Watch и описал это странное место. По сравнению с бедламом в Абу-Грейб, где нетренированные охранники просто начинают свою карьеру, заведение ЦРУ около аэропорта ужасает своим почти клиническим порядком. По утверждению Перри, когда допрашивающие хотели применять «жесткие методы» для узников, находящихся в черной комнате, они подходили к компьютеру и распечатывали готовые формы, нечто вроде меню пыток. «Весь типовой набор уже заранее подготовлен для вас, — рассказывал Перри, — контроль над окружением, жар и холод, стробоскопический свет, музыка и так далее. Готовы собаки... Вам оставалось только подумать, чем из этого воспользоваться». Они заполняли формы и относили на подпись начальству. «И я ни разу не видел, чтобы эту бумагу отказались подписать», — сказал Перри.