Евразийский реванш России - Александр Дугин Страница 11

В последние десятилетия СССР аналогичные идеи развивали бельгиец Жан Тириар (Евросоветская Империя от Владивостока до Дублина). Вплоть до настоящего момента эту же концепцию, проект Евразийской империи, мужественно отстаивал недавно скончавшийся французский писатель и геополитик Жан Парвулеско (1929–2010), оказавший влияние на многие французские политические круги, в частности на Доминика де Вильпена и современный неоголлизм в целом.

Все эти проекты с XVIII по XXI век исходят из идеи объединения промышленного, хозяйственного и военно-стратегического потенциала всей северной зоны Евразийского материка от Атлантического до Тихого океанов. В этом случае будет достигнут такой масштаб, который наделит всю эту зону мировым могуществом вне конкуренции. Но если оппонентом этого континентального проекта на прежних этапах выступала Великобритания и ее морская империя, то сегодня, в XXI веке эта роль перешла к США, а также к другим мировым центрам, претендующим на региональное и мировое могущество, — таким как Китай или объединенный потенциал исламского мира.

Интеграция Европы и России, таким образом, представляет собой проект создания реальной многополярности, то есть такой архитектуры мира, где ни одно из государств и ни один из блоков государств не будет обладать абсолютным превосходством над остальными — ни с военно-стратегической, ни с экономической, ни с энергетической точек зрения. Условия современного мира таковы, что для создания такого самостоятельного полюса уже недостаточно ни одной Европы, ни одной России. Достаточным масштабом обладает лишь полноценный евро-российский, евразийский континентальный блок.

Путин в своей речи, опубликованной «Зюддойче цайтунг», изложил 5 конкретных пунктов того, что вполне можно назвать «евро-российской континентальной программой». Они таковы.

Создание гармоничной хозяйственной общности от Лиссабона до Владивостока. По сути, это означает призыв к полной и многоуровневой экономической интеграции и созданию нового экономического союза: на сей раз не только между странами Европы, но в рамках огромного социально-политического и экономического пространства, включающего как саму Россию, так и ряд стран СНГ. Это проект создания Евразийского Союза в его максимальном масштабе.

Общая промышленная политика между Евросоюзом и Россией. Путин пояснил, что речь идет не о возврате к классическому индустриальному порядку, но о совместном развитии высоких технологий, то есть о создании евразийской инновационной экономики. Хотя определенные выводы из финансового кризиса 2008 года сделать и следует, обратив особое внимание на создание финансовых пузырей, оторванных от конкретного производства.

Необходимость создания общего европейского энергокомплекса. Но поскольку Россия является главнейшим поставщиком энергоресурсов в Европу, то без нее этот комплекс будет несостоятельным.

Здесь есть обоюдный интерес: Европа жизненно заинтересована в потреблении энергоресурсов, а Россия — в их сбыте. Такая комплиментарность, взаимодополняемость подталкивает нас к созданию общей евразийской энергосистемы.

Необходимость скоординированно развивать науку, образование и научно-технические инновационные центры в пространстве Европы и России. Для этого Путин предложил выработать общую стратегию развития, которая должна была бы воспрепятствовать утечке российских и европейских мозгов и смещению инновационных фабрик мысли за пределы общей евро-российской зоны. Для этого следует использовать как европейский, так и российский потенциал.

Необходимость сделать территорию Европы и России полностью открытой и безвизовой, чтобы социальная интеграция способствовала интеграции экономической, энергетической и академической. Путин подчеркнул, что это является не только желанием российских граждан, но и условием для полноценной интеграции на других уровнях, а следовательно, в интересах Евросоюза.

Напомним, что в том же 2010 г. тогдашний президент, ныне премьер-министр Дмитрий Медведев, выступая на Лиссабонском саммите НАТО, сформулировал предложения России по военно-стратегическому партнерству с Евросоюзом в вопросах безопасности. Роли российских лидеров были четко распределены: Медведев озвучивал военно-политические и оборонные аспекты европейско-российской интеграции, Путин — экономические и энергетические.

Итак, мы имеем дело с ясно сформулированным проектом Великой Европы от Лиссабона до Владивостока. Это не просто набор лозунгов, но оформление внятной геополитической континентальной философии, имеющей многовековую историю. Лучшие умы России и континентальной Европы всегда стремились найти модель сбалансированных и гармоничных отношений, что многократно умножило бы потенциал обеих составляющих этой конструкции — как российской, так и европейской. Когда Франция или, позднее, Германия вставали на континентальные позиции, они неминуемо искали сближения с Россией. И всякий раз это давало позитивные результаты для всех участников. Другое дело, что враги европейского континентализма не дремали, и как только перспективы такого российско-европейского сближения (под эгидой континентализма) обозначались, по ним наносился удар. Любая попытка континентального блока немедленно торпедировалась сетью агентов влияния как со стороны России, так и со стороны европейских держав под самыми разными предлогами и с использованием самой разной аргументации. От XVIII до первой половины XX века этот саботаж исходил от Англии. Со второй половины ХХ века в авангарде альтернативной геополитической силы, атлантизма, встали США. Для перспективы единоличной американской гегемонии в мире европейско-российский стратегический альянс будет означать только одно: закат безраздельного господства в мире. Соответственно, легко предсказать, откуда на сей раз будет происходить удар по новой версии континентального проекта.