Виктор Суворов: исповедь перебежчика - Дмитрий Гордон Страница 10

— Темы Великой Отечественной войны мы еще, без условно, коснемся, а покуда расставим точки над «і» в мотивах твоего ухода к англичанам…

— С удовольствием, но можно тебя прерву? Мы с вопроса о деньгах соскочили, так вот, приходишь ты к замрезидента, который всем этим ведает, и говоришь: «Алексей Владимирович, мне нужно.»

— «… пару копеек…»

— «… пару штук». — «Ага. Ну, бери». В конце месяца я сажусь и пишу: «Вот это на Ивана, это на бензин, это на ремонт машины» — и все это подтверждается. Да, крохоборство возможно.

— Но крохоборство…

— Вот именно, а теперь, предположим, работаем мы с человеком (может, еще до меня завербованным), и он нам что-то передает.

— Схемы оборонных заводов?

— Нет.

— Армейские новинки?

— Не-а — то, что у нас называлось «цельнотянутой технологией» (оттуда она цельнотянутая!). Как правило, интересовала нас только какая-то мелкая штучка, а почему утверждаю, что едва ли не все нефтедоллары шли на разведку? Тебе вот, скажем, не терпится знать, сколько в Великобритании танков. Берешь справочник (это открытые данные) и читаешь: шестьсот «Чифтенов» у них было. Какой на этом танке двигатель? Дизель «роллс-ройс». Все написано: бери — не хочу, но если это в Москву пошлешь, там смеяться будут: «Вьюноша, нам это не надо».

Планы НАТО? Какие, к чертям, у них планы, если освободители мы, то есть, если атомную или, допустим, химическую войну затеваем, все только от нас зависит — мы нажимаем на кнопки, а если вторглись в Афганистан, они реагировать будут. Иными словами, их планы нас мало интересуют, потому что им неизвестны наши. Узнать численность вооруженных сил США — чепуха.

— …все на поверхности…

— а теперь представь наш военно-промышленный комплекс. В него входят, к примеру, Министерство авиационной промышленности, Министерство среднего машиностроения (уж так красиво назвали, а занималось оно ядерным оружием), и сидят там конструкторские бюро: Янгеля, Королева, Уткина.

— …Челомея…

— Миль с Камовым вертолеты свои совершенствуют. Все хорошо, все чудесно, однако. Разработчики ведут такую-то тему — например, сверхзвуковой стратегический бомбардировщик-ракетоносец Ту-160, на это им выделяют бюджет (и в рублях, и в валюте), и они прикидывают: «Ага, это мы сделаем, это тоже, а вот такой-то лак, чтобы что-то покрасить, пожалуй, нет».

— Секрет не ясен…

— и никаких догадок и близко. Сразу заявочку составляют: нужен такой-то лак, и за него можем заплатить столько-то. Разработчики, таким образом, распределяют валютный бюджет — энное количество миллионов долларов — по-своему.

— …разведка принимает заказ…

— Как это происходит, я, по-моему, нигде не описывал, но тебе расскажу: процедура занятная. Поскольку Союза уже не существует и никому это больше не нужно, приоткрыть тайну можно. Министерство авиационной промышленности пишет: нам нужны такие, такие и такие-то вещи, такие, такие и такие-то цены можем за них заплатить. Изготовители танков свою подают заявку, артиллеристы — свою, все это верстается, и раз в год мы получаем увесистую «телефонную книгу», где много всего интересного.

Я прихожу к первому шифровальщику: «Боря, дайка мне эту книженцию» — и начинаю ее листать. Допустим, открываю раздел «Медицина» и читаю: методика переливания крови в арктических условиях. Хм, в арктических условиях никто из моих друзей этим не занимается, да и мне как-то не с руки. Дальше читаю: авиационная навигация.

«Общаясь между собой, мы говорили: “Нужно прикрыть нашу «жопу» в Вашингтоне”. Или: “Наша «жопа» в Париже со своими обязанностями справляется”»

— Все это запросы на то, что нужно стране?

— Да, и, как посчитаешь, совершенно жуткие миллионы под это идут — книжечка-то на семьсот страниц.

Ну что — начинаем работать, и вдруг приходит первому шифровальщику телеграмма. Он свой талмуд открывает на странице, предположим, двести пятьдесят седьмой и пункт четвертый вычеркивает: уже есть! Дальше: на странице такой-то требуют вписать то-то — дополнение вносит. К концу года книга полностью вся исчеркана — живого места на ней нет, — но действует до 31 декабря: накануне Нового года новая поступает. От старой она, в принципе, мало чем отличается, только рукописные правки в нее внесены, заново все сверстано, отпечатано, и снова идет работа. Мы не знаем, кто и где что-то добыл, но в книге оно отражается, а дальше уже дело техники. Разумеется, у меня какие-то есть контакты, и по этой книжечке я представляю примерно, что, собственно, нам нужно. Выхожу на этого Шурика и говорю.

- … «Дорогой Шурик!».

— Вообще-то, мы другим словом его называли. Сказать, каким?

— Непременно…

— Пусть прозвучит это как-то брутально, но мы этих господ не уважали. Меня вот порой упрекают: «Филби в СССР убежал, а ты — сюда», а я отвечаю: «Стойте, ребята, давайте не путать. По-вашему, я предатель, изменник, но изменил я строю тоталитарному, рабовладельческому, а эти ребята — все-таки процветающему. Они, как ни крути, свободу и демократию предали, поэтому между нами маленькая разница существует, и прошу это иметь в виду». Да, какие-то недостатки здесь есть, но жить можно.

- …и даже неплохо…

— тем не менее, находились желающие, которые этот строй предавали. Вернее, продавали, потому что таких, кто делал это на идеологической основе, я не встречал. Готовя из нас разведчиков, нам втемяшивали: «Мы вербуем людей потому, что они страшно любят нашу страну и ждут не дождутся приближения коммунизма, — это главное, а материальная заинтересованность — дело второе», но на практике второе оказалось нашим всем.

— Главным?

— Точнее, единственным.

— Как же вы этих людей именовали?

— Мы называли их «жопа» — прошу прощения. Когда между собой общались, я, допустим, говорил: «Нужно прикрыть нашу “жопу” в Вашингтоне». Или: «Наша “жопа” в Париже со своими обязанностями справляется». Или: «Этот документ добыт через “жопу”» — то есть агентурным путем. Еще раз прости, но так было — мы их не очень жаловали.

— Сколько такая «жопа» могла заработать в год?

— Много.

— Много — это миллион, два, три?

— Конечно. Допустим, какая-то «жопа» нам сообщала: «Есть реактивный двигатель» (или нечто такое, что в Союзе нам позарез нужно). Ну, скажем, делаем мы «Буран» — многоразовый космический корабль, но полетит он, только если будет добыт необходимый клей. Дело в том, что снизу этот «Буран» жаропрочной обложен плиткой, а она приклеена, потому что никак иначе ее туда не присобачишь. Этот клей должен выдерживать температуру в две-три тысячи градусов: если вдруг эта плитка отвалится.

— …конец «Бурану»…

— и американскому «Шаттлу», заметь, тоже. В нем, если помнишь, кусок термоизоляционной обшивки отвалился, и все посыпалось — семь астронавтов погибли, и вот из-за этого клея у нас вся космическая программа стоит: дайте рецепт! (Указываются при этом вся его спецификация и сумма, в принципе, бездонная). Сразу заявляю: не я его раздобыл, но мне известно, кто по этому клею работал.