Враги народа. От чиновников до олигархов - Дмитрий Соколов-Митрич Страница 10

О каком приросте в городе Кирове говорил Сергеенков, никто так и не понял. Вечером журналисты из пула Кириенко долго обсуждали этот вопрос в гостиничном ресторане и все-таки вынуждены были признать: «Губернатор сморозил глупость».

Кириенко говорил много, время от времени поглядывая на бумажку. На ней были записаны тезисы. Судя по выступлению, примерно следующие: 1. Институт полпредства — это машина для инвентаризации страны. 2. Назначаемых губернаторов не будет категорически. 3. В Мордовию невозможно привезти водку со стороны: такого быть не должно. 4. Налоговые нормы нужно» сделать одинаковыми для всех регионов, будь то Вятка или Татарстан. 5. Надо вернуться к политике кадрового резерва. Когда мне на согласование присылают одну кандидатуру — это не кадровая политика. 6. Прошу вас внимательнее относиться ко всем родственникам погибших в Чечне.

И напоследок опять о том, что вятская земля людьми богата.

Под этим лозунгом вообще прошел весь визит полпреда в Киров. Он повторял его на каждом перекрестке. Это, конечно, от большой любви к людям, но еще от того, что Кировской области особо хвастаться нечем. По уровню жизни этот регион занимает одиннадцатое место в округе, средний доход населения — 1100 рублей. Это если на цифрах, а живьем все это Кириенко увидел по дороге в село с жутким названием Марадыково.

Вместо обеда

В этот день Кириенко решил пожертвовать обедом. И правильно сделал, потому что после еды ездить по кировским дорогам — это все равно что засунуть себе в желудок блендер и нажать на «пуск». Ехали мы в разных транспортных средствах, но осмелюсь предположить, что все 70 километров полпред либо общался с соседями по «Газели», либо смотрел в окно. Поскольку работать с бумагами на кировских дорогах нет никакой возможности. А раз так, то видел он то же самое, что и я.

Деревни за окном имели названия-фамилии: Сергеевы, Орловы, Соколовы. Когда-то здесь селились выходцы из Новгородского княжества и архангельских земель — люди настолько лихие, что их и местные финно-угорские племена боялись, и бывшие одноплеменники из русских земель за своих не считали.

Теперь от Сергеевых и Орловых остались лишь беззубые старики и покосившиеся избы. Молодые — только гибэдэдэшники, которые всю дорогу отдавали полпреду честь, и чем дальше, тем больше их посты были похожи на собачьи будки.

А Марадыково — это склад химоружия. Полдня своего времени полпред решил потратить на него по весомой причине: на Приволжский округ приходится две трети всех российских запасов химоружия, и два крупных склада находятся именно в Кировской области. В 1997 году Россия подписала Международную конвенцию о запрещении химического оружия, и до 2009 года здесь должен быть уничтожен весь боезапас. Но уничтожить химоружие — это не пистон из кармана выкинуть. Вот уже несколько лет вокруг Марадыкова идет борьба. Военные предлагают строить здесь завод по утилизации, но против экологи и общественность. И есть отчего: метод мониторинга окружающей среды не разработан, не решен вопрос с отселением людей из опасной зоны. А кроме того, химоружие — это такая дрянь, что при уничтожении 7 тысяч тонн получается 29 тысяч тонн отходов, которые нужно либо захоронить здесь, а общественность очень против, либо увезти в какой-нибудь другой регион, но там скорее всего будет своя общественность. Между тем еще несколько лет. и весь марадыковский груз придется уничтожать в аварийном режиме — это природе будет уже совсем неприятно. Одна из причин проволочек в том, что Москва, Киров и прочие заинтересованные стороны просто не знали, как им скоординировать свои усилия. Но вот теперь приехал Кириенко, и усилия будут скоординированы.

Но на военной базе нас с Сергеем Владиленовичем разлучили. Ему можно было узнавать военные тайны, а мне — нет. Мне можно было смотреть только на солдатский храм Ильи Пророка, на урны, сделанные из снарядов, и на плакат «Реформа — это неуклонное повышение роли воинских уставов». Дойдя до казармы, я все же изумился по-настоящему, потому что казарма была без преувеличения класса «люкс». Новая мебель из натурального дерева, телевизоры с пультами, микроволновые печи, капремонт. Сначала я подумал, что это к приезду полпреда, но оказалось — хуже. Все эти удовольствия от щедрот федеральной программы «Уничтожение химического оружия Российской Федерации»: в этом году ее бюджет 500 миллионов рублей, в следующем — 3 миллиарда. То есть к самой программе никаких претензий — она неукоснительно выполняется. Непонятно только, почему так хорошо финансируется армия, которая уничтожает свое оружие, и так плохо — которая поддерживает его в боеготовности. А вот еще, кстати, и гостиница справа по ходу нашей делегации. «Здесь живут члены международных инспекций, которые проверяют, как боезапас уничтожается», — с плохо имитируемой гордостью сказал мне один из командиров части.

Сергей Владиленович на секретных объектах очень задержался. Чтобы не было скучно, я посмотрел документальный фильм о жизни воинской части. Вот солдаты в противогазах истребляют аварийный запас зарина. А вот уничтожаются пороховые заряды. Делается это так — один человек разрезает заряд резаком, а другой высыпает порох в ящик. Наполненный ящик относят на специальную площадку и высыпают на землю. Каждая новая кучка — на одинаковом расстоянии от предыдущей, между ними — пороховая дорожка. А потом за несколько секунд огонь все слизывает. Взрыва нет, но столб дыма поднимается высоко. Его местные жители боятся как черт ладана. Они думают, что их травят, а разубеждать их в этом никто не пытается.

Это самое равнодушие к общественности стало главным тезисом выступления насытившегося военной тайной полпреда. «Я не понимаю, почему нельзя допустить журналистов и общественность на площадку, где сжигается порох. Там поместится половина поселка. Пусть придут и посмотрят, что это абсолютно безвредно. А за уничтожением аварийного запаса нужно установить общественный контроль. Пусть кировчане сформируют и пришлют делегацию, которая будет наблюдать. Причем, если им покажется, что делается что-то не так, надо дать им право остановить работы. Мы приедем, проверим, если они ошиблись — работы будут продолжены».

Пока Кириенко все это говорил, директор федеральной программы генерал-лейтенант Валерий Канашин очень нервничал. Было видно, что он в целом, конечно, согласен, но чего-то не понимает. Во время наступившей паузы он не сдержался и решил уточнить:

— То есть, к примеру, Людмила Дмитриевна будет иметь право останавливать работы? — Канашин бросил недоумевающий взгляд в зал, где на первом ряду сидела ярко выраженная представительница общественности.

Над Людмилой Дмитриевной Жуковой, заместителем руководителя Кировского филиала Всероссийского общества охраны природы, несколько минут назад смеялись. Она демонстрировала вопиющую некомпетентность в вопросах уничтожения химоружия.

— А почему нет? — ответил Кириенко.

Генерал-лейтенант хотел что-то сказать, но вовремя сдержался.

Старушки и отруби

Следующим пунктом в программе значилось: «Встреча с жителями Марадыкова». На окраине поселка полпредский кортеж уперся в железнодорожный переезд. Чтобы не терять времени, встречу с любопытным народом решили провести прямо здесь, благо неподалеку собралась кучка настоящих старушек. В качестве тамады выступил губернатор: