Я - инопланетянин - Михаил Ахманов Страница 95

– Корабли! Чужие корабли! Инопланетные! – завопил Макбрайт, всматриваясь в пространство над лавовым полем. – Я понял, я догадался! Нет никакой аномалии, нет! Здесь ракетодром, их посадочная площадка! Отсюда они нанесут удар… уже нанесли! Их цель…

– Успокойтесь. – Я сделал шаг к нему. – Это видения, Джеф, всего лишь видения. Нет никаких кораблей и никаких пришельцев.

Он отпрыгнул. На его губах появилась пена, рука была по-прежнему направлена ко мне.

– Не подходи! Я знаю, знаю, ты – предатель, проклятый ренегат… У тебя ведь есть защита от вуали и этого грохота в ушах, от этих фантомов? Есть, я вижу! Ты в защитном поле, оно светится! Думал обмануть меня? Сдать нелюдям?

– Ты сам нелюдь, – сказал я, соображая, как его скрутить. Так, чтобы без лишнего членовредительства, но быстро.

– Убей его, Сиад! – Вопль Макбрайта был пронзительным. – Убей! Чего ты ждешь?

Андроид не шевельнулся – стоял, поглядывал то на меня, то на Макбрайта. Потом пророкотал:

– Эта идея мне не нравится. Я не хочу убивать.

– Ты – защитник! Повинуйся!

– Я – человек. И я не вижу, кого здесь надо защищать. Время внезапно застыло, дрогнуло и понеслось вскачь, будто вуаль окутала нас, сжимая тысячелетия в дни, а дни – в секунды. Резкий щелчок в запястье Макбрайта – и тут же стремительная тень встает между ним и мной, сверкает лезвие мачете, рушится вниз с протяжным свистом, падает, как серебристая молния… Затем – предсмертный хрип, фонтанчик крови из рассеченного горла, два тела в зеленом и желтом комбинезонах на каменистой земле… Макбрайт был, несомненно, мертв – свалился навзничь, с вытянутой в мою сторону рукой; кожа на верхней части запястья разошлась, и из-под нее выглядывало нечто блестящее, продолговатое, металлическое. Не лазер и не излучатель, подумал я, бросаясь к еще шевелившемуся Сиаду Лазерный имплант прожигает в коже носителя такую дырочку, что не заметишь без лупы, да и оружие это не сработало бы здесь. Значит, что-то другое, но тоже смертоносное… Свалить Сиада! Легче справиться с клыкастой жабой из палеозойских чащ…

Сиад лежал на спине, подергивая конечностями, и в первый момент я не увидел ни крови, ни ран и вообще никаких повреждений. Комбинезон был в пыли, однако не рассечен и не порван, шлем не поврежден, и кожа на его лице была по-прежнему темной и упругой. Казалось, сейчас он замрет, включит восстановительный центр и через мгновение регенерирует свои потери и встанет на ноги. Несокрушимый биоробот – вернее, человек, только из органопланта…

Увы, иллюзия! Напрасная надежда! Не глядя в закатившиеся зрачки, не видя посеревших губ Сиада, я чувствовал, как иссякает его жизнь. В левом предплечье торчала едва заметная игла, крохотная копия наших смертоносных дротиков, и яд уже путешествовал по телу моего спасителя. Возможно, его плоть могла бы справиться с отравой, однако мозг!.. Мозг был человеческим и, значит, уязвимым. Его благословение и ахиллесова пята…

Я склонился над ним, пытаясь уловить невнятный шепот:

– Я… человек?..

– Ты стал человеком.

– Это… хорошо… правильно… Мне… хотелось бы…

– Да, Сиад? Чего ты хочешь?

– Мне хотелось бы увидеть… увидеть мать…

Яд добрался до мозга; его глаза потускнели, дыхание пресеклось. Но ушел он без злобы и ненависти, а значит, как было обещано Аме Палом, вновь возродится в человеческом обличье и увидит не саркофаг инкубатора, а женское лицо… Мать, свою мать… Истина была другой, не оставлявшей места подобным надеждам, но сейчас я верил, что Аме Палу она известна лучше, чем мне.

Я стоял и смотрел в неподвижное лицо Сиада.

Странный мир эта Земля! Мир, где люди больше похожи на роботов, а роботы – на людей…

Конечно, эта мысль была неверной, продиктованной горем, – ведь тут, на Земле, жил Аме Пал, другие мудрецы и праведники, подвижники и герои, жили Фэй и Ольга, мои женщины, краше которых я не встречал на Урени-ре и в иных мирах, жило множество людей достойных, склонных к добру, готовых к самопожертвованию. Но сила их была еще невелика. Что они могли? Предотвратить одну из сотни катастроф, спасти десяток из миллиона гибнущих… Скромная статистика! И нет в ней места ни Хиросиме, ни Чернобылю, ни Анклаву.

Анклав!..

Думы мои обратились к Бактрийской пустыне и к тайне, которую я постиг. Но что же мне делать с этим горьким знанием? Как рассказать о случившемся? Размножить бездну сообщений и сбросить в Сеть? Послать их на все серверы, проникнуть в секретные базы, отметиться в каждом значительном файле? Составить тьму докладов для ООН и всех правительств шестиглавой гидры? Кричать во весь голос, вопить на перекрестках, стенать на площадях? Что делать, дабы такое не повторилось? Ведь силы мои невелики; я одинокий странник из иного мира, всего лишь Наблюдатель, не Хранитель…

Я поднял к небу лицо, будто испрашивая ответа, и ответ пришел. Что-то огромное, непостижимое, но близкое прикоснулось ко мне – не тем прикосновением, какое привычно человеку, а проникающей в душу и разум струйкой мысли. Ментальный голос был неощутим, неслышен; он не ревел, не грохотал набатом, не разносился в воздухе над этой бесплодной равниной, где, кроме камней, лежали только мертвецы, он звучал лишь для меня.

«Я здесь, брат, я рядом. Ты не одинок!»

«Брат? – воззвал я мысленно. – Но у меня нет брата!»

«Есть. Я Риндо, сын Рины и Дотира. И я с тобой».