Нашествие - Денис Новожилов Страница 93

Великий хан Тимур двигался вдоль длинного ряда телег с данью, настроение у вождя было приподнятое, следом семенил шут с бубенчиками на шапке, а уже за ним двигались баскаки и другие чиновники, внимательно слушая каждое слово господина. Прошло уже полгода с момента возвращения из набега на Русь, крайне успешного набега, вознесшего хана Тимура на небывалую высоту. И вот теперь он радовался, как ребенок, регулярно получая дань от покоренных народов.

– Вон ту, беленькую, с косой, ко мне в шатер, – распорядился хан, – остальных отдайте темникам: может, и они кого себе выберут.

– Ты совершил огромную ошибку, – продолжал настаивать шут, явно продолжая начатый уже давно разговор.

– Помолчи, – отмахнулся Тимур, – твоя одержимость этими русскими начинает мне надоедать.

– Они поднимутся, однажды непременно поднимутся и сломают хребет нашей державе.

– Моей державе, ты хотел, должно быть, сказать.

– Пойми, у руссичей города, а у степняков станы. У них такие мастерские, каких у нас нет и не будет. Нужно было их уничтожить подчистую.

– Послушай, человек, похожий на моего отца: может, тебе подыскать шапку из собачьей головы? Найдем, их еще немало осталось от наследия нашего любимого Черного батыра.

– Псоглавцы хотели убивать всех, я тебе предлагаю уничтожить только русское государство…

– Потому что они убили твоего шута, – снова отмахнулся великий хан, – ах, если бы мой отец меня так любил… Смотри лучше, какая польза от русских: видишь, льняные ткани… а это у нас что? Кольчуги. А тут золото. Все как я и требовал.

– Последний раз прошу, послушай меня, они поднимутся…

– Не смей перечить мне, шут, – рассердился Тимур, он даже выхватил плетку из-за пояса, не то собираясь высечь наглого шута, не то просто угрожая, – и не смей, никогда не смей пытаться забить моих овец, которых я стригу и дою! Мой предшественник, Черный батыр, воплощенный дух степей, как его еще называют, на самом деле очень хорошо понял суть момента. Точнее, не столько понял, сколько почуял. Сейчас в Степи живет много людей, и мы можем побеждать. Это нам показал великий Тугарин; все, что нужно, – дисциплина и хорошая организация. И тогда плохо сплоченная орда кочевников превращается в грозную силу, способную одолеть даже столь грозного врага, как русские. Вот только зачем-то он хотел всех поубивать, чтобы получить их земли и их добро. Вот только кто эти земли будет пахать? Кто будет собирать урожай? Кто? Один раз все забрать можно, но не лучше ли забирать понемногу, но вечно?

– У них теперь один бог, церковь, – попытался привести последний аргумент шут.

– Замечательный бог и отличная церковь, – кивнул головой хан, – мне они очень нравятся. Покорности учат, смирению. Сами! Сами себя! Покорности мне! Ты иронии не видишь? Ты слепец.

– Они восстанут.

– И хорошо! Пусть. На то и олени, чтобы волк не дремал. Еще не хватало, чтобы мое воинство разленилось от безделья! Они восстанут, а мы их подавим. И дань с них увеличим. Нет, не зря ты бубенчики носишь на шапке, ой не зря. Потому как глуп. Не волнуйся, для шута это не помеха.

Хан остановился перед одной из телег и открыл сундук. Внутри лежали золотые монеты, много золотых монет. Тимур довольно запустил руку в золото и поднял ее, высыпая монеты обратно в сундук. Те катились вниз с легким и приятным звоном.

– Главного ты не понимаешь, мой дорогой шут, так похожий на моего отца. Я изменил их психологию, унизил их показательно. Теперь и у русских, и у других покоренных народов в головах сознание жертв, не хищников. Думаешь, я совсем уж глуп и не понимаю, насколько города с их мастерскими могут быть сильнее, чем станы Степи? Нет, совсем нет. Я посадил на троны княжеств самых жадных, злобных и тупых тварей, каких только смог найти. И, поверь мне, уже в самое ближайшее время они вцепятся друг в друга. За мельницу, за спорный мост, за пастбища на границе, куда забредают стада соседского скота. Все, чем они будут заняты в ближайшее время, это рвать друг другу глотки. Все как в любимой книге моего детства, про империю орла: «разделяй и властвуй».

А наша держава, благодаря поборам, никогда уже не будет ни в чем нуждаться. То, что я создал, это уже не просто какая-то степная орда, – хан снова запустил руку в горку монет, – это золотая орда. И помяни мое слово, пройдет две, три, пять сотен лет – и даже упоминания про какую-то Русь и каких-то русских ты не услышишь. Кто это такие? Да были когда-то, но покорились великой орде, исчезли и растворились во времени. Через тысячу лет все будет ордой, весь мир будет жить по нашим законам и нашим порядкам. Так что заканчивай поучать меня, как доить и стричь моих любимых овечек. И вообще, потеряйся куда-нибудь на время. Хочу объездить ту красотку, которую уже должны были доставить в мой шатер.

Довольный собой, великий хан двигался вдоль длинного ряда телег с данью, провожаемый понурыми взглядами уставших мужиков, доставивших ценный груз. Шут печально глядел вослед удаляющемуся владыке: тот вознесся слишком высоко, навсегда вписав свое имя в историю, и слушать никого не хотел.