Рокировка с прошлым - Александр Лобанов Страница 9

Зверек, совершенно непостижимым образом уже восседавший на плече девушки, подтверждающе тявкнул.

Осведомленность незрячей девушки удивления почти не вызвала, но вот место мне не понравилось. Три кресла уже занимали весьма миловидные девушки возраста Лорн, похожие, словно репродукции одной картины. Различить их можно было разве что по цвету платья да по родинкам: у одной – над правым глазом, у второй – у левого уголка рта, и третья вовсе не обладала родовой меткой. Они что-то с хихиканьем обсуждали. Рядом с ними находилась матрона в годах, даже сидя умудрявшаяся смотреть на окружающих сверху вниз. Как я и опасался, стоило приблизиться, разговоры стихли.

– Приятного вечера, госпожа. – Мой почтительный поклон вызвал лишь девичьи смешки. – Прошу прощения за беспокойство, но, насколько вижу, в вашем ведении играет красками изысканный сад, в котором еще имеются места для новых цветов. Моя же спутница, мадемуазель Лори, – скромная лилия, как охарактеризовал ее хозяин этого прекрасного вечера, ищет пристанище для отдыха, и, как по мне, не существует места достойнее, нежели под вашим присмотром. Надеюсь, вы не откажете?

– Видела я на своем веку массу цветов. Многим помогала распуститься, с сожалением наблюдала, как некоторые вянут. Также являлась свидетелем, как некоторые сорняки пытаются предстать цветами. Выглядят они обворожительно, пахнут умопомрачительно и на ощупь прекрасны, но вот суть… суть, желающая захватить и уничтожить чужеродное. Ее не подделать! – За время тирады матрона даже не соизволила взглянуть на меня, уперев взор в Лори.

– Такие ценители, как вы, нужны любому обществу, чтобы защищать невинные побеги, заботливо взращивать, помогать на пути становления. – Лорн перехватила нить диалога, и понимающая улыбка осветила присутствующих. – Но лишь истинный профессионал может не только понять, что перед ним находится, но и сумеет культивировать из отвергнутого другими сорняка то произведение искусства, коим станут восхищаться! Талант, разглядевший подобное, станет примером и запомнится в веках.

– Не каждому, пусть и самому прекрасному цветку, стоит давать дорогу в свет. Яд и шипы могут поразить неосторожных и принести множество несчастий. Не говоря о том, что не все новое принимается обществом. Взрастивших подобное, действительно не забывают, но проклинают в веках.

– Риск неизбежен для тех, кто хочет взрастить что-то новое. Тем более что сорняки, пусть и не попавшие в сад, но оставленные без присмотра вне его, рано или поздно захватывают все окрест. Тогда уже ни один ценитель прекрасного не сможет взглянуть на результат гениальной работы садовода.

– Тетушка, что за нудные разговоры! Пригласите уже бедняжку к нам. Не видите, она ужасно устала от ваших занудностей!

– Кроме того, здесь ужасно скучно, а это новый человек, с которым так хочется поговорить, – поддержала сестру другая. – И у нее такой милый зверек, непременно хочу такого же!

– Да! Да! Пусть обязательно расскажет о своем оригинальном браслетике, никогда не видела подобного! Так интересно! – протянула последняя, с родинкой у глаза, и троица дружно захихикала.

– Прискорбно, когда излишний уход делает цветы нежизнеспособными в диких условиях. Потому приходится добавлять что-то новое, дабы закалить побеги, – прикрыв глаза, покачала головой матрона. – Присаживайтесь, дорогая Лорн, вас всегда ждет место в нашей компании. Я виконтесса Кранская, тетушка этих распускающихся особ.

– Господин Юрий, вы не могли бы?.. – чуть различимо попросила Лорн, когда я помогал ей устроиться.

Оставалось лишь кивнуть и, более не мешая юной леди, устраниться прочь с вежливым поклоном, вызвавшим новый приступ смешков. Все же Лорн и Рейм стоят друг друга и очень непросты. Не зря для поддержания баланса на десять тысяч пространственников приходится пятьсот временщиков.

Скользя средь общества фоновым персонажем, я исполнял свои прямые обязанности – оберегал временщиков. А именно: следовал совету Лорн – слушал, ибо гомон толпы – уникальный источник информации, главное – уметь вычленять нужное. Например, в фуршетном зале я узнал, что прием удостоил визитом сам посол. При этом он был здесь инкогнито.

В одном из залов выступали чувствующие с шоу иллюзий. Должен отметить, выступали весьма зрелищно! Пускай мерность пространства незначительно колебалась рядом с привычной трехмерностью, становясь нецелочисленной, так же как и время, но возникавшие оптические и звуковые эффекты использовались виртуозно. Из воздуха со щебетом появлялись райские птицы Южных островов, разлетаясь, они изменялись в причудливых рыб Бескрайнего океана, ныряющих в толпу зрителей и превращающихся в экзотических животных Мраморных лесов и далее… стоило отдать должное профессионализму.

Так вот, там краем уха я услышал, что хозяин вечера, после возвращения от Императора, сильно не в духе, даже поругался с дочкой.

В игровой комнате на глаза мне попался Рейм. Молодой человек в компании Юрдина Ленского и трех представительных джентльменов играл в карты, что-то бурно обсуждая. Потому я не сразу поверил глазам, когда понял, что параллельно временщик вел еще одну беседу на языке жестов и символов. Расшифровать сказанное, не зная, кто адресат и где находится, не представлялось возможным, а гостей – несколько десятков. Хотя еще со времен Университета это считалось языком влюбленных, а с учетом того, что Лорн…

Я поспешил дальше, чтобы не плодить сущности и мысли без основания. По сути, это являлось не моей проблемой, пока все в рамках приличий. Может, он просто в карты мухлевал? Однако я ловил себя на мысли, что поражался и даже завидовал Рейму, вернее, его способности буквально со всеми находить общий язык и всем нравиться! Наверно, попади он к призракам Аномальных пустошей, и с ними бы нашел о чем поговорить.

Тем не менее случившееся отвлекло меня настолько, что при входе в следующую комнату я совершенно не заметил официанта с подносом, уставленным бокалами. Звон разбитого стекла и витиеватые выражения, из-за пролившегося на костюм вина, совпали.

– Будь ты проклят! Совсем не видишь, куда прешь? Посмотри, что ты натворил! Кто тебя только в приличное общество пустил? – взбеленился пострадавший на официанта с мутно-отстраненным взором.

– Господин хороший, прошу, успокойтесь. Официант не виноват. Это я его задел и приношу глубочайшие извинения за данный инцидент…

– Приносишь извинения?! – взорвался собеседник, переключаясь на меня. – Хотя, что от тебя ожидать! Такой костюм испоганил, он же стоит… Стоит… Больше, чем твоя дурная башка! Вот ведь свалился на мою голову!

Я внимательно осмотрел наглеца. Мальчишка, по виду, к сегодняшнему приему первый раз в жизни побрился. Фрак чуть ли не старше самого паренька, при этом кричаще шикарный, на пальцах перстни, один вовсе из Мраморного дерева – состоятельность и непроходимая провинциальность. Рука стискивает эфес шпаги, значит, аристократ.

– Чего глазами хлопаешь, остолоп! Пошел вон, шваль, пока я тебя прям здесь не прибил! И вспоминай о моей доброте!

– Серьезно? Благодарю! Хотя… постой-ка! Позвольте, господин хороший, теперь уже я требую извинений. – Я готов стерпеть многое, как-никак на службе, и конфликты мне ни к чему. Вот только прямое оскорбление – оскорбление не только мне, но и всем пространственникам, тем более что за конфликтом уже наблюдает немало народу.