Возвращение к вершинам - Артем Каменистый Страница 9

В месте с повреждениями от стрелков две последние раны сделали свое дело — громила не стал подниматься, лишь ревел бессильно, неуклюже отползая в сторону своих товарищей. Стремительное развитие событий застало тех врасплох, они все это время занимались лишь тем, что выпученными глазами наблюдали за безнаказанным избиением грозного соплеменника. Но тут у них будто выключатели в голове щелкнули — все разом, дико заорав, кинулись вперед, размахивая кто чем горазд.

— Огонь! — заорал Рогов и, от души размахнувшись, метнул в набегающих дикарей деревянное копье с обожженным наконечником.

Приказ в принципе излишен. Лишь Айболит и Доход не имели опыта серьезных схваток, остальные и без лишних указаний знали, что и когда надо делать.

Рогов не промахнулся — копье ударило выбранного троглодита в подреберье. Вошло хорошо, заставив присесть и скорчить обиженно-удивленную гримасу. Теперь надо быстро шагнуть назад, чтобы дать основной шеренге встретить противника своими копьями. Бросать не требуется, просто заставить остановиться, попятиться перед угрозой оказаться насаженным на острый наконечник. А стрелки в это время, отбежав на несколько шагов, продолжают торопливо опустошать колчаны. Оружие у них слабое, раны от него нечасто оказываются серьезными, но раздражают безумно. У дикарей ведь дистанционный бой не в чести, они любую драку стремятся свести к серии схваток один на один, где много криков и размахивания дубинами и ноль групповой работы. А тут такое крушение шаблонов, любой может взбелениться.

Сразу двое кинулись на Грача с Кэт. А те, не дожидаясь знакомства с их палицами, поспешно рванули параллельно строю, стремясь пробежать в паре шагов от Рогова и Паши — основных ударных единиц отряда. Если все прочие в основном работали копьями, удерживая ваксов, сохраняя строй, не давая врагам свести бой к своему обожаемому сценарию индивидуальных поединков, то они работали коротким оружием, вырубая подставившихся противников.

Эта парочка подставилась. Слишком увлеклась преследованием легконогих стрелков. Те ведь даже нагрудников не использовали, единственная их защита — быстрота. Рогов, шагнув наперерез, взмахнул огромным боевым топором, провел лезвием над самой землей, в конце подрубив левую ногу ближайшего вакса. Тот упал, покатился и ничем не успел помешать второму удару — уже без сильного замаха уголком в район затылка.

Все, этот отбегался навсегда.

Паша тоже не сплоховал. Топора у него не было, он использовал трофейный кремневый меч особо серьезных размеров. Не раз уже попадал с ним в стычки, приходилось парировать чужие удары и рассекать кости невезучих противников. Пластины местами отлетели вообще, местами были расколоты, потеряв былую остроту. Но здоровяк отвергал все предложения сменить оружие: уж слишком понравились его габариты, ничего подобного в руки землян больше не попадало.

Спасибо, что кремневого монстра взяли не в бою. Легендарное оружие давно усопшего людоеда хранилось на почетном месте в захваченном поселении. Как-то страшновато столкнуться с таким великаном, ведь весу в этом мече раза в полтора побольше, чем у стандартных, а они тоже немаленькие.

У противника уже минус четыре убитыми и тяжелоранеными. А нет, даже минус пять. Остальные ребята тоже без дела не сидели: перед шеренгой корчилось окровавленное тело, уцелевшие дикари, злобно завывая, пятились назад. Почти все ранены стрелами или копьями, но или несерьезно, или некоторое время смогут продержаться на ногах. Однако жажда битвы их уже оставила, они понятия не имеют, что можно предпринять против врага, который отказывается устраивать веселые поединки, встречая стройной линией острых копий и подло убивая в спины тех, кто пытается заняться другими.

— Все вперед! Стрелки, беглым!

Лучникам и единственному арбалетчику больше ничто не угрожает. Никто не собирается их атаковать. Но и дикари еще не сломлены окончательно. Пятятся неохотно, явно не собираются сломя головы мчаться до спасительного леса. Такое с ними часто бывает: наскочат, огребут слегка или даже не слегка — и бегом назад на полста шагов. Залижут там раны, обсудят подлость и никчемность землян — и опять рывок вперед. И такое может повторяться несколько раз.

Чтобы сломить их психологически, надо не давать ни минуты покоя. Не стрелками с дальних дистанций беспокоить, а давить сразу, всей толпой, чтобы мчались от шеренги копейщиков, жалобно хныкая, будто обиженные детишки.

Ваксы не успели сделать остановку, как вынуждены были попятиться дальше. Дикари при этом орали на все лады что-то обидное, один даже плеваться начал в сердцах, но после того как получил стрелу в глаз, риторика его высказываний радикально изменилась. Решил, что с него хватит, — печально завопил на всю долину, бросил палицу, развернулся и, прижимая ладони к ране, без оглядки помчался к опушке спасительного леса.

Для прочих это стало сигналом, по которому надо как можно быстрее покинуть поле боя, и они все до единого припустили следом.

— А ну стоять! — брызжа слюной заорал Паша, размахивая своим чудовищным мечом. — Стоять, сказано!

Дикари, естественно, не послушались, дружно скрылись в зарослях. Зато послушался Рогов, остановился, продублировал Пашу, но уже обращаясь к своим:

— Да стойте же вы! Все, стоять! Не лезем! В дебри не соваться! Нарвемся!

Дикари испуганы, изранены, кто-то из сильно пострадавших или озлобившихся может остаться в кустах, надеясь, что его там не заметят, или, наоборот, с нехорошим умыслом притаившись на пути погони. Стычка прошла без потерь, не надо испытывать судьбу, в таких зарослях держать строй невозможно. Очень неудобная для боя опушка.

Ребята развернулись, бой перешел в избиение израненных дикарей. Те совсем плохи, сопротивления почти не оказывали. В подобных ситуациях нередко случалось, что ваксы даже благодарили за милосердный удар. В их примитивном обществе калеки — хуже мертвецов. Племя обычно избавлялось от такой обузы, а если и оставляло, то инвалид пребывал на последних ролях. Что-то вроде всеми презираемого животного.

Тот случай, когда смерть милее жизни.

Рогову дальше командовать не пришлось. Народ и без указаний знал что делать: собирали стрелы и трофейное оружие; обшаривали тела на предмет полезных вещей; возбужденно переговаривались, взахлеб обсуждая происшедшее.

И тут все затихли, дружно развернувшись в сторону склона, у подножия которого растворились в зарослях сбежавшие дикари. Где-то высоко среди сосновых дебрей кто-то закричал, яростно и столь сильно, что по долине многократно прокатились отзвуки эха.

Крик повторился через несколько секунд, но на этот раз его подхватило не меньше десятка глоток. А когда раскаты эха почти стихли, он возник вновь: ровный, страшный, ревущий.

Избежавшие смерти ваксы добрались до соплеменников, и те, узнав о происшедшем, выразили свое негодование диким ревом.

И, судя по мощи дикарского хора, этих соплеменников было много. В несколько раз больше, чем бойцов в отряде Рогова.