Однополчане. Русские своих не бросают - Валерий Большаков Страница 9

– Миха, что это прется?

– Большое что-то…

– Неужто «Кондор»?

– Похоже!

– Сбить бы…

– Да куда он от нас денется…

– Готов к стрельбе!

– Пуск!

С «улицы» донеслось громовое шипение «С-15». Пуская дрожь по тонким стенкам кунга, ракета унеслась в небо, навстречу здоровенному четырехмоторному самолету.

Да, это был «Фокке-Вульф-200 «Кондор», красавец-лайнер. Если навстречу ракете летел именно личный самолет Гитлера, то и пилотировал его сам Баур, возивший фюрера.

По крайней мере, реакция у летчика была отменной – заметив что-то непонятное, брызжущее огнем, он стал отворачивать, задирая крыло, и ушел бы, но «С-15», по сравнению с пулей-дурой, отличалась умом и сообразительностью – ракета тоже подвернула и разорвалась под брюхом «Кондора», вынося тому всю нижнюю гондолу.

«Фокке-Вульф» не выдержал такого обращения – его повело, скручивая, и оторвало хвостовую часть. Бесхвостый «Кондор» нелепо и смешно шлепнулся на южном конце поляны, скашивая крыльями молодые елочки и замирая. Отлетался.

* * *

Пока не село солнце, Марлен приказал убираться с «засвеченной» поляны. Часа не прошло, а кунги, СНР ^[3] и прочее хозяйство уже катило дальше на север, к запасной позиции.

Это была старая, проверенная тактика маневренных групп из двух-трех ракетных дивизионов, отработанная во время войны во Вьетнаме. Старая тактика из будущего…

Исаев только головой покачал.

К северу, за лесом расстилался целый луг, хоть в футбол играй. Правда, тут и с шайбой не порезвишься – снег по колено.

Кунги распихали под деревья вдоль опушки, а ракетную батарею и вовсе опустили в неглубокий овражек – белые «С-15» на крашенных известкой пусковых установках совершенно сливались с тенями низин.

Радиоуловители самолетов, как в этом времени называли радары, установили на самом видном месте, но с чисто индейским коварством. Рассказывают, что однажды смелый апач сходил в разведку, вычисляя, сколько «длинных ножей» ^[4] схоронилось в форте. Индеец небрежно завернулся в одеяло, понатыкал в него колючек – и замер среди высоченных кактусов. Он не прятался, стоял у самой дороги, но ни один американский кавалерист, проезжая мимо, не видел его!

Вот так же и с локатором. Здоровенная антенна, составленная из длинных горизонтальных и коротких вертикальных планок, терялась на фоне редкой рощи деревьев, их черных изогнутых ветвей, будто зачеркивавших ломаными кривыми четкие перекрестья радара.

Натоптав под елками на опушке площадку, чтобы не вязнуть в снегу, Марлен поплотнее запахнул тулуп – солнце село, и «Генерал Мороз» сразу оживился, за щеки стал щипать.

– Бедненькие немцы! – насмешливо сказал подошедший Краюхин. – Им так и не досталось наше зимнее обмундирование! Мерзнут сейчас в своих шинельках, сопливые сосульки под носом обламывают…

– Так им и надо, – пробурчал Лягин, вытаскивая пачку папирос. Глянул на Марлена: можно? Исаев кивнул.

Чиркнула спичка, капитан с удовольствием втянул в себя дым.

Приблизился Илья Марленович и тоже достал – нет, не папиросы, сигареты «Мальборо». Исаев-старший относился к куреву спокойно, без жадности заядлого «чекуртаба», просто поддерживал компанию, да и то не всегда.

– Лендлизовские? – поинтересовался Иван Жирный, тощий узкоплечий зенитчик.

– Ага, – согласился Марленович и глазом не моргнув. – Угощайся.

Жирный прикурил от папиросы Лягина, затянулся.

– Ничего так, – снисходительно оценил он, – сладенькие. Но слабоват табачок.

Исаев-старший рассмеялся.

– Как думаешь, Марлен Ильич, – заговорил Лягин, – ночью они будут летать?

– Должны, – кивнул Марлен. – В окружении целый корпус, а засветло много груза не перебросишь. Тем более потери такие. Не думаю, что немцы сейчас здорово обеспокоились, но если и завтра «Юнкерсы» не долетят до окруженцев… А так и будет! – Помолчав, Исаев снял варежку и пальцами обхватил подмерзший нос. Сказал чуть гнусаво: – Знаете, у меня такое ощущение, что уже завтра нужно ждать гостей.

– Танки?

– Нет у них танков. Да и не пробиться им, наши на Ловати закрепились как надо. Бомбовозов надо ждать, да с прикрытием.

– Значит, будет жарко…

– Вот что… Надо бы нам по лесу пошарить западнее, площадки подыскать. Боюсь, что немецкие пилоты попытаются просто обойти наш участок стороной. Как мыслишь?

Лягин задумчиво поскреб подбородок.

– Западнее, говоришь… К западу 6-я воздушная. Им там, я слышал, еще два истребительных полка перебросили – на время операции. Если немцы туда сунутся – огребут.

– Ну, тогда восточней.

– Пожалуй. А то стоим кучно, чуть ли не перекликаемся. Прямо с утра пошлю моих сибиряков, пускай разведают те места.

– Мало нас… – вздохнул Краюхин.

– По-моему, вы кое о чем подзабыли, товарищи, – спокойно проговорил Марленович. – Немцы окружены, и там, чуть дальше к северу, наши стоят. И зенитки у них есть, так что мы не одни.

– Толку с тех зениток… – проворчал Лягин.

– А это от командира зависит. Иные, пока не пнешь, служить по-хорошему не будут. Не догадаются просто головы задрать, чтоб немецкие самолеты увидеть.

– Эт-точно…

– Цель с юга! – донеслось от станции наведения ракет.

– По местам! Готовность!

– Готовы к бою одним каналом!

– Захват цели!

– Есть захват!

Марлен задержался, слабо улыбаясь. Повернул голову к Мишке – тот тоже остался на месте, когда все кинулись к кунгам.

– А ведь у нас получилось, Миха!

– Ага! – расплылся в улыбке Краюхин.

* * *

После пяти «Юнкерсов», сбитых вечером, случилось затишье – часа три в небе было пусто. Истребители летать не могли – темно было, а транспортники выжидали будто.

По всей видимости, в немецких штабах решили, что резко возросшие потери самолетов вызваны возросшей активностью советских зенитчиков, и сделали паузу. Надежда, видать, была у фрицев, что в ночную пору зенитки палить не будут. Правда, существовали такие штуки, как прожектора…

В общем, в десять часов вечера показалась одиночная цель с юго-запада. Лягин уже до того навострился, что с ходу определил в ней «Тетушку Ю».

Разомлев в теплом кунге, Марлен живо оделся, нахлобучил ушанку, обул теплые бурки и выскочил «на улицу».