Летящие к Солнцу. Книга 1. Вопрос веры - Василий Криптонов Страница 9

— Но он взлетит, честное слово! — воскликнул Джеронимо. — Я погрузил в него достаточно топлива и даже придумал схему дозаправки в воздухе. Ну? Ты готов?

Я пожал плечами.

— Ладно. Разбиться насмерть — это ничуть не хуже, чем повеситься в тюрьме. Открывай.

Джеронимо вставил ключ в замок, потом чем-то щелкнул, и лампа погасла.

— Потерпи, дружок, — шепнул он, поворачивая ключ.

Дверь приоткрылась, слабый неоновый свет упал на лицо Джеронимо. Секунду посмотрев в щель, он осторожно закрыл дверь.

В темноте я услышал шепот и наклонился. Получилось разобрать: «…и не убоюсь зла, потому что ты со мной…»

Когда Джеронимо второй раз приоткрыл дверь, я сунул нос в образовавшуюся щель. Огромное помещение, мертвенный голубоватый свет, блестят хромированные крылья самолетов, ствол автомата смотрит в лицо Джеронимо… Что-то здесь явно встревожило парнишку. В неудовольствии он даже попытался еще раз прикрыть дверь, но сделать это помешала нога в черном ботинке.

— Давай, вылазь, — велел грубый голос. — И подружку прихвати.

Мне-то не впервой шагать с руками за головой, альтомиранцы щедро обучили нехитрой науке, а вот на Джеронимо смотреть было грустно. Особенно когда у него отобрали рюкзак и шарманку. Оказалось, что Джеронимо — тощий щуплый подросток, которому до полноты образа не хватает только очков со стеклами дюймовой толщины.

Улучив момент, когда нас вели по ангару, я шепотом спросил:

— А ты разве не можешь заорать: «Я — Джеронимо Фернандес, и если все это дойдет до моего отца…»

— Николас, — перебил он меня каким-то безжизненным голосом. — И они, и я прекрасно знаем, что случится, дойди это до моего отца.

— А мама не заступится?

— А что это такое? Мы с сестрой рождались от чего попало, и, если б не наличие пупков, я бы сомневался, что женщины здесь вообще имели место. Папа никогда не верил в олигоспермию, а вот пример царя Шахрияра его однозначно чем-то вдохновил.

— Э, хорош болтать! — Наш конвоир удостоил Джеронимо подзатыльника.

Мне стало жалко Джеронимо. Хотелось даже всплакнуть, но я утешил себя мыслью, что он-то как-нибудь выкрутится, а вот меня при любом раскладе ждет виселица. Которую мне же, кстати, еще и ремонтировать.

Из огромного ангара, где ноздри приятно щекотали ароматы солярки и ракетного топлива, мы попали в прокуренную комнатку, пять на три. Две панцирных кровати, столик, лавка и расшатанные стулья, желтый неприятный свет.

Из-за стола навстречу поднялся широкоплечий коротко стриженный мужик в грязной белой майке. Я с опаской покосился на его руку, сжимающую нож, но тут же заметил на столе миску с картошкой.

— Мэтс, пригляди, — сказал наш конвоир и вышел.

— Мэтрикс! — прорычал мужик закрывшейся двери. — Полковник Мэтрикс!

Я покосился на его стул. На спинке висела камуфляжка с погонами. В званиях я не сильно разбирался, но, судя по отсутствию каких-либо звездочек, полковник Мэтрикс был от силы сержантом.

— Сесть! — Мэтрикс указал ножом на лавку.

Мы сели. Перед нами тут же появились глубокие миски с картошкой и тупые ножи.

— Снятая шкура, — медленно произнес Мэтрикс, — должна пропускать свет. Если я увижу, что вы срезаете лишнее…

— А может, просто починить пищевой синтезатор? — спросил Джеронимо.

Туша полковника нависла над ним.

— Тебе не нужно чинить синтезатор, новобранец. Твоя боевая задача — чистить картошку.

И мы принялись чистить картошку.

Срезая тончайшую кожицу, я старался ни о чем не думать, но когда закончил с первой картофелиной и полюбовался ее безупречностью, мысли все же просочились.

Я представил себе жизнь здесь. Посменное патрулирование территории, ночевки в казарме (где-то же тут есть казармы?), вечерами — шутки и смех, игра в карты, сигареты и выпивка. Совместная готовка, вот как сейчас. Ну кому тут помешают еще два крошечных винтика? Да мы, черт побери, может, даже какую-нибудь пользу принесем!

Окрыленный такими мечтами, я посмотрел на Джеронимо. Мне почему-то казалось, что он должен разделить мой энтузиазм. Но парнишка сидел, наклонив голову над миской, и я готов был поклясться, что видел, как в воду для споласкивания картофеля что-то капнуло.

— Мелкий новобранец, ты забыл боевую задачу? — прогудел Мэтрикс.

— Пошел ты, — прозвучал в ответ дрожащий голосок.

— А ну, повторить! — поднялся полковник.

Джеронимо швырнул картошку ему в голову и бросил в чашку нож.

— Пошел в задницу! — крикнул, не скрывая слез. — Убей меня.

Мэтрикс медленно вытер нож о форменные штаны.

— А ты знаешь, что такое смерть, салажонок? Сомневаюсь. Дай-ка я тебя научу.

Чтобы добраться до Джеронимо, Мэтрикс должен был как-то обогнуть меня. Я встал, повернулся к нему лицом, и полковник замер. Проследив за его взглядом, я обнаружил, что так же, как он, сжимаю нож. Странное было чувство. Здравый смысл приказывал бросить нож и забиться в угол, но каким-то сверхзрением я видел стену, вставшую между мной и полковником.

— Взбунтовались, значит? — пробормотал Мэтрикс, чем изрядно меня удивил. Я почему-то думал, что у военных умение обезоружить ничтожество вроде меня идет в комплекте с берцами и камуфляжкой.

Открылась дверь, впустив четверых солдат. Они тут же вскинули автоматы.

— Брось нож, Риверос! — заорал один. — Мэтрикс, в сторону!

Полковник медленно повернулся к нему.

— Соблюдай субординацию, щенок, или я тебе устрою!

— Черт подери, Мэтс!

И тут в комнату ворвалась Вероника. В таких же, как у остальных солдат, штанах и берцах, в защитного цвета топике, с раскрасневшимися не то от гнева, не то от спиртного лицом она замерла на мгновение, оценивая обстановку, потом стремительным ударом ноги выбила автомат из рук ближайшего солдата.

— Ха-ха! — заорал Мэтрикс. — Тебя девка разоружила!

Двое солдат взяли на мушку Веронику, третий целился в Джеронимо. Я же, справедливо рассудив, что все как-нибудь решится без меня, аккуратно положил нож на стол.

— Вы что тут устроили? — процедила сквозь зубы Вероника. — Я думала, мы друзья.

— Все так, — отозвался солдат. — Брось автомат, и наша дружба…

— Я тысячу раз говорила, что мой брат — моя проблема, и ничья больше. Почему я вижу его здесь? Почему он, разрази вас дьявол, плачет?!

Я покосился на Джеронимо. Несмотря на все еще бегущие по щекам слезы, он улыбался, глядя на сестру. Столько искренней любви, обожания и восхищения читалось в его взгляде, что я почти забыл, как он показывал мне фотоальбом.

— А ты? — Вероника посмотрела на брата. — Тебе я сколько раз говорила, чтобы звонил мне, если влипаешь в неприятности?