Кремль 2222. Севастополь - Владислав Выставной Страница 9

– И с каких пор в Кремле нет должности главнокомандующего?

– Да с тех самых. Двести лет уже.

Разговор шел между Зигфридом и Книжником, но на связанного Вячеслава тоже произвел впечатление. Взгляд у него несколько прояснился, ушла угрюмая ненависть, уступив место хмурому любопытству.

Книжник перевел взгляд на пленника, чтобы выяснить, понял ли тот сказанное. Взгляд скользнул на прореху в разодранном в драке рукаве комбинезона. На загорелом плече, среди прочих художеств выделялась татуировка, изображавшая что-то смутно знакомое. Не абстрактные морские монстры, а нечто строгое, тщательно прорисованное, выбивающееся из общего сюрреалистического стиля. Присмотревшись, Книжник разглядел в татуировке необычного вида колонну, установленную на выступающей из волн скале. А на вершине колонны – орла с распростертыми крыльями, с венком и якорем в клюве.

Что-то в этом изображении поразило Книжника. Настолько, что на несколько секунд он «завис», пытаясь вспомнить, где уже видел подобное. В том, что видит нечто знакомое, он даже не сомневался.

– Эй, ты чего? – Зигфрид толкнул друга локтем. – С тобой все нормально?

– Памятник… – проговорил Книжник.

– Что за памятник? – не понял вест.

– Памятник затонувшим кораблям. Севастополь. Верно?

Последнее было обращено к пленнику. Тот изумленно глядел в ответ, будто Книжник залез в его тайные мысли.

– Откуда ты знаешь? – проговорил Слава.

Зигфрид с интересом наблюдал за ним. Пленник заговорил – и это главное.

– Знаю, – семинарист пожал плечами. – Читал когда-то.

– Но все давно забыли про это… Где ты мог прочесть?

– Книги! Слышал такое слово? В Кремле, слава богу, сохранились библиотеки. Я знаю, что была первая оборона Севастополя, затем вторая…

– А третья?

Книжник непонимающе поглядел на Славу. Тот невесело усмехнулся:

– Про третью, выходит, не знаешь.

Книжник пожал плечами:

– Так то небось в Последнюю Войну было?

Слава не ответил, и семинарист продолжил:

– Так откуда ж нам знать? Мы и собственную историю только-только узнавать начинаем…

– Собственную? А наша история для вас что же, чужая? – со странной интонацией произнес Вячеслав.

Книжник сначала не понял, что он имеет в виду. Но когда поглядел в его странные светлые глаза, до него дошло. И это понимание стало открытием для него самого – и открытием не слишком приятным.

Вот он, один из самых образованных людей Кремля, едва не получивший высший сан Хранителя Памяти. Он всегда был уверен, что живет во благо людей, что пытается докопаться до правды, отыскать и сохранить забытые знания. И все – ради своих, ради кремлевских.

Но он совсем забыл, что Кремль – всего лишь вершина гигантского айсберга, центр огромной, великой страны, о которой уже начали забывать те, кто плоть от плоти ее, ее дети. Что история каждого уголка этой скрывшейся во мраке страны – это и есть его собственная история. Что легенда с именем Севастополь – это его, его личная легенда. А вот, выходит, и не легенда вовсе, а явь, пытающаяся пробиться в его жизнь.

– Значит, ты оттуда! – севшим голосом произнес Книжник. Сделал шаг вперед, желая получше разглядеть человека, словно явившегося на землю из древнего мифа. – С ума сойти…

Слава не ответил. Он ждал продолжения.

– Я так и не понял, – вмешался Зигфрид. – «Оттуда» – это, вообще, где находится?

– Далеко, – глухо сказал Книжник. – На юге.

– На юге? Я думал, он с севера. Он с северной стороны в город вошел.

– Это так далеко, что уже не важно, с какой стороны он в город вошел. Я даже не представляю, как он сюда добрался.

– Выходит, нужно, раз добрался, – прищурился воин. – Глупо проделать такой путь зря, верно?

– А ты мне не угрожай! – снова оскалился Слава. – Беда всем грозит, и ты не исключение!

– Так какого же черта ты из себя партизана строишь?! – крикнул Зигфрид. – Ты или дело говори, или вообще заткни глотку!

Пленник и вест напряглись, готовые разрядиться новой порцией взаимных угроз и оскорблений. Разговор снова грозил перейти в ссору.

– Стойте! – вмешался Книжник. – Мы же на одной стороне, чего мы грыземся?

– Я не знаю, на чьей вы стороне! – огрызнулся Слава.

Книжник прикусил губу, пытаясь сообразить, как перевести разговор в нужное русло. И сказал:

– Развяжи его, Зигфрид!

Лицо веста пошло красными пятнами. Понятно, о чем он подумал: как смеет этот мозгляк, этот книжный червь затыкать рот потомственному воину! Но бешенство длилось секунды. Кратко обменявшись взглядами, каждый понял свою роль в безмолвно предложенной Книжником игре.

«Хороший и плохой полицейский» – древний как мир прием, позволяющий расположить к себе прижатого к стенке допрашиваемого.

А потому Зигфрид молча выдернул из ножен кинжал. Только на этот раз не стал лихо вспарывать все путы, а аккуратно надрезал узел и принялся сдергивать веревку с Вячеслава и наматывать себе на руку. Кто его знает, может еще пригодится.

Освободив пленника, отсел чуть в сторону, недвусмысленно положив на колени меч в ножнах.

– Вот, теперь поговорим спокойно, – примирительно сказал семинарист. Натужно улыбнулся вновь освобожденному. Тот проигнорировал улыбку, лишь растирал затекшие руки, да смотрел зверем.

– Так, так, – произнес Книжник. Хмыкнул, покачал головой. – Севастополь… Прямо как в сказке.

– Какие еще сказки?

– Ну как же… Море, чайки, корабли. Мы этого отродясь не видели.

– Мы тоже, – странным голосом сказал Слава. – А теперь и подавно не увидим.

Книжник не понял, что имел в виду неразговорчивый собеседник. Просто кашлянул в кулак и скосился на Зигфрида. Сложив на груди руки, тот неподвижно следил за разговором.

– Ладно, – сказал Книжник. – Давай по существу. В общем, придешь ты в Кремль. Допустим, даже до князя дойдешь, в чем я сомневаюсь. А с чего ты взял, что князь наш заменит тебе того, кого ты ищешь? Я про главкома говорю. Князь наш – фигура видная, да только вряд ли он владеет секретами Последней Войны. Может, ты не в курсе, но последние лет полтораста нам было не до этого. Мы под землей сидели, все, что нас интересовало, – это выжить и сохранить остатки знаний. Этот не тот Кремль, что был тогда. Он сильный, славный – но другой. Понимаешь?

На лице молчуна появилась растерянность. Похоже, он просто не задавал себе таких вопросов. Это хорошо, значит, Книжник в точку попал. Надо в эту самую точку и дальше долбить, пока у собеседника не наступит, наконец, отрезвление.

– Что же вы спохватились только теперь? Через пару-то сотен лет? Мы ведь все время ждали, и сейчас ждем, чтобы хоть кто-то объявился – но никто не приходит. Мы радиоэфир, как граблями, процеживаем – но нет никого, понимаешь? Одни помехи. Пусто.