Декорации - Никита Чирков Страница 9

Майя посмотрела на Соломона. Оба прочли в глазах друг друга понимание того, насколько главная причина, может обернуться еще большей трагедий, чем Сбой.

– Здравствуйте! – Позади неожиданно раздался голос. К ним, опираясь на палочку, направлялся старик, закутавшийся в старое пальто, давно видавшее стирку. Сам же старик, был явно худощав, что было заметно по впалым щекам, а редкие волосы на голове лишь подчеркивали кожу, покрытую рытвинами.

– Добрый день, сэр, чем можем помочь? – подойдя к нему ближе, спросила Майя.

– Да какое там, «сэр», что вы, можно по-простому, я же не какой-то там большой человек, – по-доброму ответил старик, – скажите, пожалуйста, если не секрет, эти дома, они же для людей? Я имею ввиду, для таких, как я, которые живут без вашей помощи.

– Именно для вас. Холода скоро, зиму никто не отменял.

– Хм, благодатный дар, ничего не скажешь. А вот мне интересно, что если я не захочу жить здесь? Неужто силой старика-то заставят?

– Нет конечно, что вы, – Соломон ответил с большим вниманием, – мы никого не заставляем, всё добровольно. А у вас есть дом или ночлег, для того чтобы переждать холода или, к примеру, непогоду?

– Ну, что же вы юноша, принижаете-то меня. Я хоть и старый уже, но жить умею, без крыши над головой разве доживешь до моих лет.

– Уже через месяц всё будет готово, если захотите, вы знаете, где найти это место.

Майя не спеша стала двигаться в сторону домов, Соломон последовал за ней.

– Вот мне интересно, если, конечно, позволите высказаться, а почему эти дома строятся лишь сейчас? – они остановились, не успев ответить, а старик продолжил, глядя на постройки, – Столько лет в этих лесах и полях, в болотах и дебрях живут люди, целые семьи, между прочим. Те, кто выбрали жизнь без всего неестественного, ну, вы меня поняли. Многие смеялись над нами, мол, дураки, живут как звери. Хотя, поди отличи человека от зверя, большая что ли разница, нужды-то у всех одни и те же. Но всем было плевать и, знаете, ведь это многих устраивало. Никто никого не трогал, каждый занимал свою территорию, тратя время и ресурсы на свои жизни, не на чужие. Сначала дома, потом связь, потом контроль и снова условия, а как я уже сказал, разницу между людьми и зверьём найти сложно, и выходит же, что ничего и не меняется.

Соломон и Майя переглянулись, заодно бросив взгляд по сторонам, подозревая, что монолог не вызван простым желанием быть услышанным.

– Мы – «природные люди», или как вы там нас называете, жили своей жизнью, никому не мешали. Но потом пришло известие, что появилась программа помощи тем, кто страдает душевными недугами, теми, что нельзя просто заменить, как ногу, руку или что-то еще, вы меня поняли. «Приходите, мы все исправим» гласила реклама со всех сторон. Люди пришли, людям помогли, как же не помочь, ведь обещали… Такие овации были, такой шаг в новое, наступившее будущее, которого никто и не требовал из тех, кто понимал естество жизни. Прошло меньше года, как аплодисменты сменились криком… лекарство от болезни, стало лекарством от жизни… такое не забыть…

Соломон отошел на несколько шагов в сторону, пытаясь связаться с кем-либо через коммуникатор. Майя с обостренным любопытством подошла ближе к старику, оставаясь на безопасном расстоянии.

– Вы считаете, что имеете власть над нами? Ведь вы там, высоко, смотрите на нас, тех кто внизу, и вдруг решаете, вмешаться в работу самой природы, посягнуть на жизнь… Сначала даете надежду, потом калечите последствиями, а теперь, пытаетесь загладить вину подсунув утешительный приз. Лицемерие доселе невиданного масштаба, с этим не поспоришь… с этим не поспоришь… Но вы забыли, что все те, кого вы считали слабыми и жалкими, все те, на чьи страдания вы ставили ярлык «вынужденные жертвы», могут сплотиться… объединенные горем, движимые возмездием…

Грохот разнесся по округе, заставив всех и каждого, вздрогнув от испуга, обернуть свой взгляд в сторону строений, ныне ставшими пленниками огня. Старик же молча смотрел вперед на результат мощного взрыва одного из домов. Огонь без промедления охватил часть травы и потянулся к лесу, следуя направлению усилившегося ветра. Дым от домов стал захватывать воздушные просторы вокруг, запах гари добрался до каждого. Дома горели, один за другим, следуя всем законам цепной реакции, остановить которую уже, казалось, невозможно. Пламя перебиралось всё дальше, жадно поглощая дома, обязанные стать убежищем, а не топливом для пожара, чьи границы становились все больше и больше.

Соломон пытался связаться хоть с кем-то, но попытки его были тщетны, они были одни, вместе с теми, с кем разделяли страх перед смертью. Люди вокруг, как сотрудники, так и простые жители, убегали в ту сторону, где дым еще не обозначил свои владения, а огонь не оставил свой след. Они кричали, спасаясь бегством, попросту не зная ничего, кроме борьбы за свою жизнь: настоящая паника, которая заражала Соломона своими симптомами.

Старик молча смотрел на это зрелище, игнорируя инстинкт самосохранения. Майя не знала, что ей делать, ведь перед ней, в буквальном смысле слова, всё было в огне, а чёрный дым добрался до самого неба. Практически повергнутая в шок, она не могла пошевелиться, чувствуя болезненный на физическом уровне страх и боль, проходящую сквозь все ее тело. Прошло совсем немного времени, а очертания строений уже скрылись за бушующим пламенем, напоминавшим огромную, неприступную стену, которая с каждой секундой поднималась всё выше и выше.

Майя взглянула на старика, его лицо выражало лишь смирение и покой.

– У всего есть последствия, – сказала старик, сунув руку под пальто.

Соломон подбежал к Майе, схватил её за предплечье и потянул назад, спасая от надвигающегося огня, стараясь всеми силами держать себя в руках. Уже начиная кашлять от дыма, не чувствуя ничего кроме нестерпимого жара, она, увидев в его глазах отчаяние и страх, податливо следовала за ним. Треск и шум стали заглушать все звуки, единственным ориентиром для них оказалась нестерпимая температура, дышавшая им в спину. Неожиданно прогремел хлопок, еле слышный, но выделяющийся на фоне всеобщего безумия. Соломон и Майя оглянулись назад, старик, прямо у них на глазах скрылся в дыму и настигнувшем его огне.

Добежав до дороги, они глотнули свежего воздуха – ветер увлек за собой огонь в противоположную сторону. Пламя было неописуемо яркое, даже завораживающее, при взгляде на него уже через секунду болели глаза, а жар ощущался всем телом. Пока Майя, сгорбившись, откашливалась от дыма, продолжая прикрывать глаза, Соломон стоял рядом, придерживая её за плечи, поглядывая то на неё, то вокруг. Набирая свежего воздуха в легкие, она подняла голову и увидела бескрайний пожар, забирающий её работу и сотни жизней, как сотрудников, так и жителей. Скорбь и боль конкурировали с гневом и яростью, которые бурлили в ней силой равной неконтролируемой воле огня. Люди погибали прямо у неё перед глазами, крики смешивались с шумом разбушевавшейся стихии, в который раз рождая страшные образы в голове и возлагая всю ответственность безмерным грузом ей на плечи, доказывая её беспомощность и слабость. Майя сделала шаг вперед, освободившись от поддержки Соломона и всё смотрела, не щадя глаз, забыв обо всём, пока неожиданно не услышала незнакомый ей крик, который, как сразу же стало ясно, уже какое-то время исходит из её горла, разрывающегося от смеси боли и гнева. Но даже он, не смог заглушить для нее треск деревьев, гул огня и голосов людей.