Люди огня - Наталья Точильникова Страница 9

А потом стадион накрыло тенью.

Я посмотрел вверх. Над нами плыла Дварака.

Раздались крики и снова выстрелы. Стадион был окружен. Наверху, на последних рядах, стояли пуштуны, от муридов в общем-то ничем не отличавшиеся, но держащие их под прицелом. Я понял: племя.

Через пять минут все было кончено.

— Мы выполнили твой приказ, Дауд-хан!

Дауд важно кивнул.

Дварака плыла в сторону Кандагара. И нам туда же.

Но сначала Дауд потащил нас в ханаку благодарить пира за помощь и покровительство.

Сана'и подозрительно посмотрел на Марию.

— Говорят, она джинния?

— Джинны тоже принимали ислам, — вступился принц.

— Она служит Махди так же, как и мы, — поддержал Марк.

— Ну что ж, одна праведная женщина стоит ста грешных мужчин, — сказал пир и пустил.

Торопиться не стали. Решили переночевать в ханаке. После вечернего намаза собрались у меня.

Мария много курила.

— Как тебя угораздило? — спросил я.

— Да, для этих любая одинокая женщина, как бельмо на глазу. К тому же я не мусульманка. Раскусили.

— А как ты сюда добралась?

— Автостопом.

— Что?

— Нормально. Наврала, что я вдова и еду на могилу мужа. Подвозили только так. Жалели. Один даже предложил стать его четвертой женой. По примеру пророка. Это у них такая благотворительность. Давка, я просила тебя найти мне работу. Где работа?

— Это не так-то просто. Муридан запретил женщинам работать в СМИ. Сейчас конечно ситуация изменилась…

По-моему, «Давку» передернуло от обращения.

— Ладно, хватит базарить, — вмешался Марк. — Мария, мы завтра выезжаем в Кандагар. Ты с нами?

— Хм, куда ж денешься… С вами.

Дорога в Кандагар была столь же безлесной и рыжей, как все здесь. Впечатление дополняло осеннее запустение. Зато ясно, небо чистое, только над горами маячат небольшие белые облачка.

По дороге Дауд пытался заручиться моей поддержкой перед лицом Эммануила.

— Ты попросишь за меня, брат? Мы же ее спасли.

Сомневаюсь, нуждалась ли она в спасении. Давка пожал мне руку двумя руками (свободной ладонью поддерживая мою). При этом он смотрел мне прямо в глаза.

— Петр, сделай это ради меня.

Я кивнул. Забавно, что принц меня о чем-то просит.

Мы преодолели не менее полдороги до Кандагара, когда услышали позади отдаленный гул.

Я обернулся. Над дорогой поднимались столбы темного дыма.

— Дауд, что это?

— Смерчи?

Это было только предположение, принц не знал.

— Надо бы свернуть с дороги, — добавил он.

Легко сказать! Слева рыжая гора, а справа обрыв. Мы прибавили скорость. Не помогло. Столбы увеличились в размерах, и под дымом засияло пламя.

Али (Даудов слуга, как я теперь понял) тоже обернулся и во все глаза смотрел на огненные столбы.

— Джинны! — прошептал он.

Я усмехнулся:

— Вот человек, не испорченный европейским образованием.

Но, честно говоря, было не до шуток. Правда, горы сменило каменистое плато, и мы съехали с дороги. Нещадно затрясло.

Столбы двигались уже вровень с нами. В основном по дороге, но захватывая метров по десять придорожного полотна слева и справа от нее.

Я стал считать: десять, двадцать… Бесполезно! Появлялись все новые. На нас пахнуло жаром.

Войско огня.

Войско? С огненными столбами начала происходить еще одна метаморфоза. Они уменьшались в размерах и обретали плоть. По дороге действительно двигалось войско. Войско рослых воинов в алых одеждах и черных старинных доспехах с круглыми щитами на спине. С пиками и кривыми саблями. Они шли на Кандагар.

— Джинны, — повторил Али. — Я же говорил.

— Старомодное у них вооружение, — попытался сострить я.

— Ага, — мрачно сказал Марк. — Живой напалм.

Войско джиннов спускалось с гор и обтекало нас несколькими огненными реками. Нас не тронули. Только обветрило и обгорело лицо, словно на жарком южном солнце.

Джинны вошли в Кандагар, и Муридан исчез как-то сам собой, почти бесшумно и бездымно, только успев напоследок вякнуть по TV, что войско джиннов — войско Иблиса.

А Эммануил откровенно любовался.

— Как тебе мое новое войско, Пьетрос?

— Колоритно. А желания они исполняют?

— Только те, что не противоречат моим.

Не знаю, остались ли у меня желания.

Просить за Дауда не пришлось. Эммануил зла не держал.

— Маша несколько переволновалась, — сказал он. — Вы тут ни при чем. А Давку можешь успокоить, будет он падишахом.

Ах, вот оно в чем дело! Но, насколько я знал, Даудов дядя был еще жив и обретался в славном городе Риме.

— Жив, Пьетрос. Ну и что? Никогда не стоит восстанавливать у власти свергнутых правителей. Свергнутый правитель, как падшая женщина. Пусть сидит себе в своей Италии. Я заплатил ему отступные. Немного, Пьетрос. Какой-то миллион солидов. Но он обещал поддержать Давку на Лои Джирге. Мне нравится этот мальчик. Несколько импульсивен, но здесь все такие. Бывает хуже.

Я вспомнил «Давку» в национальной одежде: белая чалма со свободным концом, свисающим до пят и кинжал за поясом. Давка-удавка! Интересно, знает ли он, как его за глаза называет Эммануил?

Коронация Дауда состоялась в Кабуле непосредственно накануне рамазана и прошла вполне спокойно. Дауд-хан имел репутацию щедрого шейха, а это здесь ценилось чуть ли не выше всего. Так что народ в основном не возражал, а если кто и возражал, не смел пикнуть.

И тогда же открыли театры. В Национальном театре Кабула играли свеженаписанную пьесу по мотивам предыдущих событий. В конце спектакля на сцене появлялась женщина в свадебном платье, символизирующая собой мир. По сравнению с европейскими постановками, эта показалась мне явной кустарщиной.

Так закончились наши афганские похождения. Наш путь лежал в Исфахан.

Правившая в Иране последние четыреста лет Сефевидская династия ^[30] поддерживала шию (то есть партию) Фатимы, дочери пророка, и по сему поводу называлась шиитской. И это была проблема. Эммануил не имел ничего против того, чтобы жениться и на Фатиме. Только как это воспримет Аиша? Ее партия была больше. Ситуация осложнялась тем, что в Иране появился некий проповедник, тоже объявивший себя Махди. И, по слухам, Фатима с ним встречалась.