Наследие - Виталий Храмов Страница 88

Девушка улыбнулась очень доброй улыбкой, глаза засветились. Она ответила:

– Хорошо, мой владыка! Меня лечил и учил САМ Живчик! Я помогала лечить Бруску! Наш сын одаренный! – вывалила она Белому сразу все, что ее волновало.

Командир стиснул девушку до ее сдавленного писка. Под восторженный рев окружающих, любопытствующих.

Но, как всегда, самые приятные и дорогие для сердца и души моменты прерываются какими-либо неприятностями. Дозор сломал Сигнал. И отряд воинов и магов поспешил на помощь к призывающему подмогу дозору.

Сцепились дозоры Белого и Змей в распадке двух холмов. Змеи, безалаберно решившие перекусить, не выставив часового, не заметили приближения дозора, а вылетевшие на Змей дозорные были так обозлены видами следов безумств Змей, что, не раздумывая, вдвоем, пошли в атаку на десяток Змей. Хорошо хоть успели Сигнал подать.

Когда отряд добрался до места боя, боя уже не было – оба дозорных были биты и их собирались добивать выжившие семеро Змей, злые на гибель трех своих соратников, а больше – на опрокинутый котел с варевом.

Когда на вершину вылетели десяток всадников, Змеи бросили дозорных и побежали. Но злые были не только дозорные. Как ни кричал Ронг, как ни орал Тол, все были биты пиками в спины. А если совсем точно – пониже спины. Широкий трехгранный наконечник длинной пики не только лишал беглецов жизни, разрывая тела, но и чести.

А после этого все долго матерились, что поступили весьма необдуманно, пики были густо вымазаны и воняли. И чистить их было противно. А отмыть нечем.

Дальше двигались уже боевыми порядками. Но егеря Змей боя не принимали. То ли заманивая в ловушку, то ли опасаясь боя.

С каждым часом пути все чаще стали попадаться уже ожидаемые, но так и не ставшие привычными, следы издевательств Змеями над людьми, над здравым смыслом и над самой Жизнью. Те же распятые, лишенные кожи, посаженные на кол, сожженные, повешенные. А часто все вместе. Когда нашли ребенка, с которого сняли кожу, как барана, насадили на вертел и – жарили на костре, многим людям потребовалась помощь разумников и Вороних.

Люди просто сходили с ума. Всё это уже все видели. Многие слышали, трясясь от страха в своих укрытиях, но этот вертел был последней каплей. И людей удержать не смогли.

Женщины разобрали шиты и копья, подростки, закрепленные за воинами, в стрелковых расчетах, ездовые, конюхи, вестовые рвались в бой. Все они надевали красно-крестовые накидки, заматывали лица, как Безликие.

Ход отряда возрос вдвое. Люди чуть не бежали, толкали повозки. Навстречу дымам на горизонте. Понимая, что это горит очередной город.

А Белый помнил его название – Бобров. По имени его основателя – смотрителя Бобра. Из этого города родом был очень храбрый и очень честный юноша, которого Белый, за его доблесть, лично произвел и сам ввел в свой полк Бессмертных. Хотя парень был сыном обычного сборщика навоза. И имя имел совсем не звучное – Каш. Производное от какашки. Такой вот был шутник его отец.

Окрестности города были разорены, осквернены грязью, пытками, трупами и мусором. Поля, сады, посадки вытоптаны и сожжены, колодцы и родники осквернены разложившимися трупами, темными жертвоприношениями. Строения сожжены, разрушены настолько, насколько можно было разрушить каменные стены и ограды – на скорую руку. И всюду знаки тьмы.

Но самих Змей не было. Они оставили после себя только оскверненную землю. Бежали от кипящих праведным гневом людей.

У разрушенной башни, у засыпанного камнями проема валов отряд Белого встретил отряд защитников города. Одежда их и их броня несли следы схваток и пожарищ, лица были измождены, но взгляды и руки, удерживающие оружие, тверды.

– Кто вы, пришедшие под знаменем моего Хозяина? – хрипло крикнул всадник во главе отряда защитников Боброва. Он был полностью закован в кольчугу, на груди усиленную стальными пластинами, лицо его закрывал полный шлем. Рука его лежала на длинном мече.

Белый, удивленный, обернулся. Ронг держал стяг с красным полотнищем, трепещущим на ветру Пустоши. На красном фоне довольно искусно был вышит белый лебедь. Не нанесен краской, а вышит. Белый не смог не усмехнуться – и это Инквизитор предусмотрел!

– А кто ты, посмевший преградить мне путь? – крикнул в ответ командир.

Воин снял шлем, показывая вытянутое лицо, со свежим шрамом от стрелы на скуле.

– Ты? – удивился Белый.

– Я? – тоже удивился воин.

Повинуясь мысленному пожеланию Белохвоста, лицевая часть его шлема стала прозрачной.

– ВЫ? – воин всплеснул руками, конь под ним всхрапнул.

Воин повернулся к своим людям и закричал:

– Возрадуйтесь! Князь прибыл! Белой Хвост, наследник!

И слетел с коня, да сразу – на одно колено. За ним – перезрелыми яблоками с трясущейся ветки – посыпались бобровцы.

– Встань, Каш! Как ты оказался тут? Ты же – Бессмертный!

– Уже нет, князь, – покачал головой Каш. – Как не стало тебя, так нас всех, тобой поднятых, – взашей. Вернулся в Лебедянь. А кому я там нужен? Наемником идти противно. Вот, вернулся домой. Стал старшим мечом властителя.

– И где властитель? – спросил Ястреб.

Каш скосил на него глаза. Годы службы при дворе императора научили Каша правилу поведения. Он считал, что никто не имеет права влезать в его разговор с САМИМ князем!

– Это мой брат, Агроном, – махнул рукой Белый, усмехнувшись, – из Агропрома. Первый после меня.

Каш склонил голову в почтении, но глаза – хитрые. Уж он-то знал, что у Лебедя был только один сын. Возлюбленная императора умерла скоропостижно. А Лебедь, как и у лебедей принято, так и не смог больше полюбить. А брать наложниц он не стал. За что его некоторые – уважали, другие – посмеивались. Особенно, когда узнали, что единственный наследник нелепо погиб в обычной атаке, от рук каких-то мужиков.

– А властитель – там. Пройдемте, покажу… – Каш уступил дорогу, делая приглашающий жест.

Бобровцы повскакивали. Схватили своих коней, повели их во внутренний круг Боброва. Но недоуменно оборачивались. Их затруднение озвучил сам Каш:

– Князь, сколько полков прибыло с тобой? И почему в твоем передовом отряде столько женщин и детей?

– Нисколько, Каш. Нет у меня полков. Это все, что есть. Этих людей мы освободили из полона Змей проклятых.

Лица бобровцев вытянулись. И радость избавления в их глазах сменилась отчаянием разочарования.

– Вот он, властитель округи Перехода, – с поклоном указал Каш на столб с надетым на него телом. Голым, оскопленным, кожа с ног была снята, как чулки, моталась на стопах, живот вскрыт, кишками его была задушена голая девушка – дочь властителя. Но рана напротив сердца властителя и торчащие из волос осколки черепа говорили, что взять его живым Змеи не смогли.

Белый спустился с коня, преклонил колено перед останками властителя. Надо было что-то сказать, но спазм железной хваткой перекрыл горло.