Троглодит - Сергей Щепетов Страница 88

Вообще-то я – индивидуалист по жизни, поскольку единственный на свете и неповторимый. В этой связи участвовать в массовой драке мне никак не хотелось – как говорится, без меня большевики обойдутся! Кроме того, на общение с придурочным промышленным пришлось потратить немало духовных и физических сил, так что требовалась пауза для восстановления ресурсов. И совсем уж пустячок: на моем левом предплечье – наискосок от запястья до локтя – имел место довольно глубокий порез, из которого обильно текло. «И что же с этим делать?! – всерьез озадачился я. – Ведь так и кровью истечь можно! Зашивать, однако, надо… А чем и как? О, вспомнил! У меня же в аптечке есть спецпластырь, который липнет на любую поверхность! Мне ж говорили, что его можно использовать вместо швов! Н-да? А где та аптечка? А за забором в крепости валяется – вместе с моим волшебным рюкзаком и кирасой!»

Прежде, чем покинуть поле боя, я, зажимая пальцами рану, прошелся по склону и подобрал топор – инструмент, способный в одно касание так вспороть шкуру, вызывал у меня уважение.

К счастью, рюкзак мой никуда не делся. Правда, его уже с интересом разглядывали индейские детишки. Я грозно рыкнул на них: марш домой и что б носа на улицу не казали! Пластырь оказался хорош – тяп, ляп, и рука как новая! Правда, собственной кровью я угваздался с ног до головы. Но раз уж залез в анналы, стал вспоминать, что там у меня еще есть полезного? И вспомнил: очки! Точнее некое подобие бинокля с просветляющей оптикой – то, что сейчас и надо.

Подобрав какой-то дрын и используя его как подпорку, я кое-как вскарабкался на забор, укрепился там и стал озирать батальное полотно. К вечеру небо очистилось и, несмотря на поздний час, что-то видно еще было, особенно в «очках». Какую-то часть событий я пропустил, так что о них пришлось догадываться, экстраполируя наблюдаемый пейзаж.

Основную массу «русского» десанта составляло, конечно, туземное ополчение – алеуты, кадьякцы, чугачи. Вооружены они были, в основном, копьями, но я заподозрил, что это просто промысловые гарпуны. Данной публики было, наверное, в несколько раз больше, чем русских промышленных и матросов вместе взятых, однако вперед она, конечно, не лезла. Наступали штурмующие прямо от берега, а также сбоку – от маленькой речки, впадающей в залив. Эта «боковая» группа подверглась нападению разом и с тыла, и с фронта. Туземные ополченцы, естественно, сразу кинулись бежать, даже не вступая в контакт с противником. Русские промышленные, не будь дураки, устремились следом за ними. Доблестным морякам ничего не оставалось, как тоже сматывать удочки, точнее увозить пушки, пока они не достались противнику. Расстояние было небольшое и обе партии соединились на склоне. Надо полагать, произошло изрядное столпотворение, в результате которого к берегу побежали уже все.

Это был бы полный разгром, но нашлись-таки герои… Рискуя свалиться, я встал в полный рост, вытянул шею, подправил фокусировку прибора и разглядел-таки, что там происходит.

Из командиров на ногах осталось только двое. Офицер руководил погрузкой в лодки артиллерии и раненых. А еще кто-то – да ведь это же Нестор!!! – с несколькими матросами и десятком русских промышленных пытались отсечь туземных ополченцев от их байдарок и понудить-таки драться с индейцами. Наверное, этот мужик, кроме бойцовских качеств, обладал нехилыми организаторскими способностями: его длинная фигура мелькала то здесь, то там, и беспорядочная толпа на глазах обретала форму и смысл, вытягиваясь многослойной дугой, ощетиненной ружьями и копьями. Прошла, наверное, всего пара минут, и сокрушительный порыв индейцев завяз в толпе противников, которые никак не хотели отдавать свои скальпы. Вскоре враждующие стороны вообще разомкнулись и перешли к дистанционному бою – при помощи ружей. Со стороны индейцев это было, конечно, ошибкой. Теперь они медленно теснили своих врагов к берегу, а те огрызались огнем, причем довольно эффективно. Похоже, этот гадостный Нестор сумел разделить стреляющих и заряжающих, а каждый индеец оставался на самообслуживании.

Мне стало обидно и горько: «Два раза была возможность добить эту сволочь! Теперь конкистадоры смотаются почти без потерь, завалив берег индейскими трупами! А ведь один удар моего кулака, и десант был бы разгромлен в пух и прах! И никогда – или очень долго! – в этих проливах не появились бы промысловые партии!»

Плюясь и матерясь от досады на самого себя, я слез с забора, подобрал рюкзак и топор, пнул ногой кирасу и, выбравшись через ворота, уныло побрел к берегу.

Пока я шел по опустевшему полю боя, которое, впрочем, «полем» назвать было никак нельзя, с «Невы» трижды грохнули залпы орудий. Их смысл угадать было не трудно: «Лисянский, конечно, пытается прикрыть огнем отступление своих. Наверное, лодки уже на воде, и он бьет по берегу, благо ядра туда долетают…»

Вскоре навстречу мне стали попадаться группы индейцев, поднимающиеся от берега к крепости. Некоторые тащили раненых или убитых. Потом я увидел на верхушке невысокой скалы, ступенькой торчащей из склона, несколько неподвижных фигур в боевых плащах и высоких шлемах. Оказалось, что это индейские командиры озирают дело рук своих. Церемониться с ними мне не хотелось:

– Ну что, великие воины, одолели врага? Слава героям, мать вашу…

– Катлеан и Нганук выиграли битву с русскими! – гордо сказал кто-то. – Бледнолицым не помогли огромные пушки и толпа трусливых рабов!

– Слышь, ты, Катлеан, – я совсем обнаглел от тоски и досады, – тебе хватит победы в этой битве или ты хочешь выиграть войну?

– Мы победили, куштака! – спокойно и гордо сказал вождь.

– Ага, победили… – хмыкнул я. – Послушай, великий вождь, правитель Баранов вел сюда своих людей несколько месяцев. Этот большой корабль добирался сюда почти год. И ты думаешь, что теперь они уйдут? Не смеши меня!

– Что говоришь ты?! – в голосе вождя прорезалось некоторое беспокойство.

– Правду!

– Нанак жив, – неожиданно поддержал меня стоящий рядом Нганук. – Он сам садился в лодку – многие видели это. И зеленый воин с золотыми плечами жив. Я только ранил его!

– Во-во, – вздохнул я. – Война только начинается.

– Русские промышленные, эскимосы и алеуты очень трусливы, – уже по-деловому заговорил вождь. – Нам незачем их бояться. Но зеленые воины с корабля очень опасны. Они действуют как один и ничего не боятся.

– Я рад, что ты заметил это, – печально вздохнул куштака. – Только они не воины, они – солдаты.