Ответ империи - Олег Измеров Страница 84

– То есть остальных всех можно водить за нос, кроме психов?

– Ну, психов, хоть они непредсказуемые, можно водить. Давить страхом, страданиями вколоть что-нибудь подходящее. Кроме просто психов, есть еще люди, например, над которыми довлеет какое-то одно сильное чувство, например, навязчивый страх. Но вот такие, которые вообще не поддаются, тоже есть. В разных религиях их обычно считают святыми. Они особой тренировкой достигают такого состояния, что гипнотизер на них не действует.

– Тогда почему не послали святого?

– А может, и посылают. Только не в качестве хроноагента четвертого рода. Слишком яркие. Да и вообще… Казнят таких часто.

– Может, общество давно инстинктивно борется с попаданцами, оттого большая их часть ни на что не влияет?

– Может. Давай я сменю тарелку и тряпку на пол положу. Плохо, что нет кухонной машины, из нее не капает.

– Варя, вы психолог по образованию? Хотя, конечно, странный вопрос.

– У меня несколько образований. А также спортивная и боевая подготовка.

– В нашей реальности вы бы смогли сделать карьеру в бизнесе. Два способа убеждать людей, и оба верные.

– Обманывать людей нехорошо. Если только это не война. Если каждый хозяин воюет со всем обществом, это печально… Дайте вот это.

Варя забрала у Виктора глубокую тарелку и переложила из нее несколько оставшихся кусков мяса на другую, дополнив горку только что нарезанного; затем тут же подошла к мойке и смыла стекший мясной сок. В ней чувствовалась домашняя привычка к чистоте, даже пахло от нее не цветочным ароматом, а какой-то свежестью осторожной волны на утреннем пляже Бимлюка, когда ленивое море тихо качает вдали бородатые от водорослей буйки ограждений.

– Значит, вы изучили тайну двух полушарий на случай войны?

– Не только. Это одна из причин, почему у вас рухнул социализм.

– И от какого же полушария он рухнул? – Скользкий кусок сала чуть не выскочил из воронки, но Виктор успел его придержать пальцем.

– Ну, вы помните, что было при вашем социализме? Идеологическая борьба, идеологическая, как ее, работа. Идео-логическая. Идея в расчете на логику. Левое полушарие. На большинство это не действует. А еще вспомните фантастов вот наших пятидесятых, шестидесятых… – и она хитро прищурилась, – какими они людей будущего изображали? Ой, мясо!

Теперь шнек вытолкнул из воронки упрямый кусок говядины; с возгласом «Оп!» Виктор поймал его на лету и продолжал осторожно вдавливать пальцем внутрь кровожадного агрегата.

– Ну, какими… – задумался он, – сильными, мужественными… А! Понял.

Они там все излагают мысли железной логикой, вспомнил Виктор. Они же все в светлом будущем ученые, а ученые должны мыслить логично. Как в вузе говорили – логически стройно.

– Правильно мыслите, – подтвердила Варя, – ну все, хватит крутить, отвинчивайте.

– Второй раз перекручивать будем?

– Нет. Это двойная мясорубка, две решетки, два ножа. Она сразу мелко делает.

– Поэтому и крутить тяжелее?

– Да. Снимайте, я помою.

– Да давайте я помою.

– Не надо. Гайку только открутите и сзади… ну, вот потому сейчас у нас эту идейно-воспитательную не навязывают, а в основном на это самое. Удовольствие, покой, безопасность. Зажгите горелку.

– Счас… а спички где?

– А тут новый дом, тут от батареи.

– У нас тоже сейчас такие. Значит, рецепта делать людей будущего нет?

– А зачем? – Варя вскинула брови вверх. – Кто вам сказал, что общество господства левых полушарий будет разумным и счастливым? Кто вам сказал, что оно не утонет в бесконечных спорах, интригах и демагогии? Поэтому у нас действуют осторожно, пока стараются только поддерживать долю людей, руководимых логикой, и немного, постепенно ее повышать – и смотреть, что будет. Повышать природным путем, вот этой вот всеобщей рационализацией.

«То есть вправлять мозги влево», – подумал Виктор.

– Ну а вы как думали? У них, за бугром, тоже общество мозги вправляет! Вот эта их реклама действует на инстинкты и повышает долю людей примитивных, рефлексирующих. Поэтому, чтобы сдержать всю эту тупую массу прилично одетых дикарей, там нужна церковь.

– Мягко подводите к мысли, что и у нас возвращение к духовным традициям, строительство храмов, объединяющая роль церкви и прочее – только потому, что в новой России из людей делают баранов, а этих баранов кто-то пасти должен? – неожиданно и сухо ответил Виктор.

Он ждал, что Варя рассердится. Но она лишь мягко улыбнулась, так, что на щеках появились ямочки.

– Вас сильно обидит, если я не буду отрицать?

– Не знаю.

– Сковородка внизу, в духовке, поставьте, пожалуйста, чтобы грелась… Разве вам самому такая мысль в голову не приходила? Честно?

Он не стал возражать, каким-то шестым чувством заподозрив, что Варя его на что-то провоцирует – а может, это была лишь ложная подозрительность, – и полез в духовку. Вопреки ожиданиям, сковородка оказалась не продвинутой. Тяжелая чугунная блямба с высокими краями, на крышке лежала ручка с деревянной рукояткой.

– А у нас сейчас с антипригарным продают, – решил он похвастать.

– А сами какой пользуетесь?

– Н-ну… у нас еще советская, чугунная, есть – и пользуемся. А что?

– У нас тефлоновые запрещены. Что-то там нашли и на всякий случай запретили.

– Тогда мне повезло… Кстати, странно, что у вас мобилы разрешены.

– Они излучают меньше зарубежных. Огонь убавьте, а то пригорать будет.

Она ловко катала из фарша аккуратные колобки на деревянной, присыпанной мукой доске, прихлопывала их рукой и отправляла на черный круг сковороды, где они нервно подрагивали в шипящем жире, распространяя с детства знакомый запах. Кому-то повезло с хозяйкой, подумал Виктор. И еще ему вдруг пришло в голову то, что совместное приготовление котлет сближает гораздо быстрее, чем совместный ужин в ресторане. Хотя бы в духовном плане.

Он взял лопаточку из нержавейки и стал переворачивать котлеты и отправлять те из них, что уже обрели на обеих сторонах хрустящую румяную корочку, в зеленый эмалированный чугунок, в душной темноте которого им (котлетам) предстояло провести совместное время в духовке.