Вавилонские сестры и другие постчеловеки - Брюс Стерлинг Страница 84

– ...если мы отпразднуем нашу победу!

С этими словами они повалили меня на диван, уронив серебристое яйцо на мягкий пол, и продолжали обнимать и тискать.

Все завершилось именно так, как и требовалось для того, чтобы избавиться от жуткого нервного возбуждения, какого я не испытывал за всю мою предыдущую жизнь.

Засыпая и по-прежнему не размыкая наших нежных теплых объятий, Сестры принялись лениво размышлять вслух.

– Если бы у нас только нашлось...

– ...чуть больше изображений...

– ...нам, наверное, удалось бы...

– ...эту чертову космическую вереницу.

– Мне кажется, что нужная информация где-то близко.

– Мне тоже.

– Это наша заслуживающая доверия...

– ...но не совершенная...

– ...интуиция информационных колдуний.

Я сонно потер глаза.

– Что же нам делать?

– Только одно, – ответила Джуди.

– Встретиться со жрицей...

– ...Вавилона...

– ...несмотря на то, что это как языком слизнет наш кредитный баланс...

– Прекрасно, – пробормотал я и погрузился в сон, не успев даже удивиться и спросить: «Какая жрица?»

12

Храм Бела

Восемь конусообразных башен, поставленных одна на другую, окружали спиралевидные лестницы. Все это сооружение располагалось в самом центре города. Пока мы поднимались вверх, я заставил Сестер сольно рассказать мне о цели нашего похода.

– Жрица, – объяснила Джуди, – это добровольное расширение Вавилона. У неё не удаляли кору мозга, и она согласилась осуществлять постоянную высокоплотную передачу данных и контакт с ИОИ в режиме реального времени. То есть выполнять роль уникального входного устройства. Все прежние органы ее чувств были усовершенствованы до самой высокой степени. Кроме того, ее оснастили и другими, абсолютно новыми. Мы объясним ей нашу ситуацию, она соотнесет ее с тем, что известно Вавилону, и одновременно подберет подсознательный материал, на который мы сами даже не обратили внимания, на квантовом уровне. Затем жрица даст нам совет или пророчество.

– Это очень ответственное и серьезное дело, – сказала Джеззи. – Им нельзя заниматься слишком долго. Говорят, после этого становишься совсем другим до конца жизни, даже если прекращаются все контакты с Вавилоном. Зато после можно до конца дней своих как сыр в масле кататься. Мы уже подумываем о том, чтобы предложить Вавилону свои услуги для подобного дела, когда состаримся и станет трудно заниматься нашим опасным ремеслом. Лет этак через сто или что-то вроде того.

Я с понимающим видом кивнул.

Наконец мы добрались до верхнего уровня храма, напоминавшего высокий слоеный пирог, и через арку вошли внутрь.

Вопреки ожиданиям я оказался не в темной комнате, пропахшей ладаном. Напротив, помещение, в которое мы вошли, было залито ярким светом, точно операционная. На диване из органического материала восседала жрица. Голова ее была обрита наголо, глаза лишены зрачков и имели молочно-белый оттенок. Я отвел от них взгляд, устремив его вниз, туда, где обитал Вавилон.

Жрица показалась мне самым жутким созданием из всех обитателей Вавилона. Я даже не воспринимал ее как человека.

Сестры начали свой рассказ. От меня не скрылось, что голоса их звучали уже не так храбро и самоуверенно, как раньше.

Когда рассказ был закончен, мы стали ждать реакции жрицы.

Спустя некоторое время, которое показалось нам настоящей вечностью, она заговорила.

Произнесла она только два слова.

– Красный дракон.

Я еще продолжал размышлять над смыслом этой короткой фразы, когда Сестры бросили меня на пол, сопроводив мое падение двумя резкими криками.

Протянув руки к моей шее, они сорвали с нее медальон покойного дипломата.

– Конечно!

– Какие же мы идиотки!

– Он уже был у нас прямо под носом!

Я встал на ноги и принялся растирать шею.

– Не хотите ли вы сказать...

– Именно! Охранители тоже разыскивают эту космическую вереницу!

– А этот твой дипломат, видимо, принес тогда твоему отцу ее изображения.

– Но сейчас они принадлежат нам...

– ...благодаря доброму славному Сэнди...

– ...и если они дополнят те, которые мы раздобыли раньше...

– ...а это наверняка так...

– ...то мы узнаем эти самые координаты вереницы...

– ...и продадим их Вавилону...

– ...по цене целой планеты!

Все это время жрица сидела молча, никак не реагируя на столь бурное проявление эмоций. Мы вышли из храма и направились домой.

По пути я остановился возле лазарета, чтобы показать лекарю свою травмированную шею.

– Ждем тебя дома, Сэнди...

– ...чтобы отпраздновать нашу удачу!

– Это будет даже круче...

– ...чем в прошлый раз.

Тогда я не смог понять, что они имели в виду.

Вернувшись домой, я услышал шум, доносящийся из комнаты удовольствий.

Я вошел в освещенный биосветильниками холл. И замер прямо на пороге.

До меня не сразу дошла суть происходящего. Я вспомнил мое единственное, уже давнее посещение общественной столовой. Картина была такой же, но в то же время несколько другой.

Покрытые чешуей конечности разрезали огромные куски розовой плоти. Копыта хвосты ляжки ящера. Бедра невидимые лица языки не похожие ни на что человеческое переплетенные перепончатые ноги объятия готовые вонзиться в спины выгнутые от удовольствия влажные засасывания твердые куски хрюканье крики стоны рычание блеск зубов инопланетные создания лежащие там где раньше я нет нет нет...

– Нет! – вскричал я.

И я со всех ног бросился прочь.

Уже в который раз. Или это судьба?

Я очутился в накопителе, ведущем на летное поле. Все еще пребывая в полубезумном состоянии, я стал искать глазами механический скафандр, намереваясь сесть на корабль и улететь как можно дальше от Вавилона.

Однако ничего, кроме «одеял», не нашел.

А пользоваться ими я не умел.

Поэтому, прижимаясь к стене купола, я сполз на пол и уронил голову на колени.

Джуди и Джеззи, эти колдуньи, эти блудницы вавилонские, вогнали мне спицу прямо в череп.

Я попытался повернуть мысли в другом направлении.

Куда я собрался? Снова в мир Охранителей? Я совершенно непригоден для тамошней жизни. В другое сообщество Сотрапезников? Там мне придется столкнуться с теми же дилеммами. Значит, остается нейтральный мир. Я отправляюсь в нейтральный мир, на какую-нибудь заштатную планетку, где я буду избавлен от необходимости делать выбор между несопоставимыми деструктивными идеологиями, борющимися за души индивидуумов.