Дело Джен, или Эйра немилосердия - Джаспер Ффорде Страница 84

Окружающие расступились, и я оказалась в огромном, забитом до отказа зале. Тупо заморгала и огляделась по сторонам. Толпа возбужденно гудела. Шагая по проходу, я слышала, как люди шепотом произносят мое имя.

В старой оркестровой яме устроили импровизированную ложу для прессы, там сидели представители нескольких ведущих новостных агентств. Митинг в Суиндоне стал фокусом стихийного общественного мнения по поводу войны, и любое слово, произнесенное здесь, обретало необычайный вес.

На сцене было установлено два стола. Обе стороны в споре уже четко определились. Под большим английским флагом расположился полковник Фелпс. Его стол был щедро украшен гирляндами флажков, горшками с цветами, а также стопкой блокнотов и брошюрок для раздачи. С ним по большей части сидели одетые в форму представители военных министерств, которые бывали на полуострове. Все они были готовы до хрипоты отстаивать важность Крыма. Один солдат даже держал новую плазменную винтовку.

С другой стороны стоял стол оппозиции. Он тоже был здорово обсижен ветеранами, но только в гражданской одежде. Я узнала двух студентов из аэропорта и своего брата Джоффи, который улыбнулся и крикнул:

— Привет, Доктор Зло!

Толпа зашикала — все знали, что я намеревалась приехать, и ждали меня.

Под прицелом камер я подошла к сцене и спокойно поднялась по ступеням. Фелпс поднялся было приветствовать меня, но я направилась к столу оппозиции и села на стул, который пододвинули мне студенты.

Фелпс был потрясен. Он побагровел, но взял себя в руки, вспомнив, что камеры отслеживают каждое его движение.

Лидия Сандалик также заняла свое место на сцене. Она вела митинг. Это они с полковником Фелпсом настояли, чтобы все дождались меня. Сандалик теперь радовалась, а вот полковник — нет.

— Дамы и господа, — торжественно начала Лидия. — Зал переговоров в Будапеште пуст, того и гляди начнутся боевые действия. Миллионы солдат замерли друг против друга на ничейной земле, и мы снова спрашиваем: какова цена Крымского полуострова?

Фелпс приподнялся было, но я сыграла на опережение.

— Я знаю, это старая хохма, — начала я, — но даже если просто переставить в слове английские буквы, «Crimea» превратится в «a crime» — «преступление». — Я помолчала. — Именно так я и рассматриваю эту войну, и я готова бросить вызов любому, кто скажет, что это неправда. Даже полковник Фелпс, здесь присутствующий, согласится со мной, что настало время навсегда похоронить Крымскую войну.

Полковник кивнул.

— Мы с полковником расходимся только в одном: я считаю, что у России больше прав на эту территорию.

Аргумент был спорный. Сторонники Фелпса встали на дыбы, и понадобилось минут десять, чтобы навести порядок.

— Была хорошая возможность выбраться из болота еще два месяца назад. Англия и Россия сели за стол переговоров, чтобы обсудить условия окончательного вывода английских войск с полуострова.

Послышался шепот. Фелпс, откинувшись на спинку кресла, внимательно смотрел на меня.

— Но тут появилась плазменная винтовка под кодовым названием «круть».

Я на мгновение опустила взгляд.

— «Круть» — это ключевой фактор, секретное новое наступательное оружие, способное снова разжечь войну, которая, слава богу, последние восемь лет обходилась без сражений. Но вот в чем проблема. Все это грядущее наступление построено на песке. Вопреки всему, что говорилось и делалось, плазменная винтовка — это чистой воды липа. Она не работает!

Зал взволнованно загудел. Фелпс, сдвинув брови, мрачно сверлил меня глазами и что-то шептал сидевшему рядом бригадному генералу.

— Английские войска ждут нового оружия, а оно не работает и работать не будет. Корпорация «Голиаф» одурачила английское правительство: несмотря на миллиардные инвестиции, плазменная винтовка будет так же полезна в Крыму, как ручка от метлы.

Я села. Я выразилась предельно ясно для всех, кто следил за живым эфиром. Английский министр обороны уже тянулся за телефоном — звонить русским, чтобы не учудили чего второпях, вроде внезапного наступления.

А в Суиндоне полковник Фелпс поднялся с кресла в атаку.

— Смелое заявление со стороны трагически слабо информированного человека, — снисходительно начал он. — Мы все видели разрушительный эффект «крути», и вряд ли тут уместно продолжать этот разговор.

— Докажите, — ответила я. — У вас тут есть плазменная винтовка. Выйдем в парк и посмотрим. Хотите — можете выстрелить в меня.

Фелпс не нашелся с ответом — и проиграл спор и войну тоже. Он оглянулся на солдата с винтовкой, тот нервно хлопал глазами.

После чего и Фелпс, и его сторонники покинули сцену, постаравшись поскорее оказаться как можно дальше от толпы. Он-то, бедняга, рассчитывал на длинную отрепетированную лекцию о памяти погибших братьев по оружию и цене товарищества.

Больше он никогда не выступал перед публикой.

Не прошло и четырех часов, как впервые за сто тридцать один год было объявлено о прекращении огня. Через четыре недели политики уселись за круглый стол в Будапеште. Через четыре месяца ни одного английского солдата в Крыму не осталось. Что до корпорации «Голиаф», то их призвали к ответу за обман. Они с видом оскорбленной невинности заявили, что ничего знать не знают, ведать не ведают, и свалили все на Джека Дэррмо. Я надеялась, что просто так от корпорации уже не отстанут. По крайней мере, мне в спину они уже не дышали.