Даймон - Андрей Валентинов Страница 81

Музыка Ф. Богородицкого, слова Я. Репнинского.

Исполняет хор Валаамского монастыря.

(7`08).

«Минорный» вариант истории знаменитого крейсера. В своё время песня очень нравилась знаменитому фантасту Ивану Ефремову. И не зря. Сразу видно отличие немецкого «оптимистического» («бодряческого», по словам Ефремова) варианта с «Наверх вы, товарищи» от российского. Мысль проста — радоваться нечему и надеяться не на что. «Чайки несутся в Россию, крики их полны тоской».

Шёл Алёша в Четвёртую городскую больницу, на праздник попасть думал. Отчего бы и нет? Весна, теплынь, дела против Десанта прекратили, Хорста завтра-послезавтра выпишут. За такое дело он бы и торта съел, и коньячку хлебнул. Много ли в жизни положительных эмоций?

Зашёл в палату — нет Игоря, пуста койка. Первая мыслишка — выписали, вторая…

Вторую, верную, соседи, товарищи по несчастью, подбросили. Не выписали десантника, в коридоре он. Разминулся с гостем.

Алексей поглядел на тумбочку у кровати. Ни торта, ни коньяка, только апельсин, один-одинёшенек… В коридоре, значит?

Вышел из палаты — и носом к носу.

— Игорь, привет!

— Привет…

Нерадостно получилось.

Посмотрел Алёша на славного героя Хорста Die Fahne Hoch, но уже внимательно. Рука на перевязи, щеки небритые, в глазах…

Осторожно под локоть взял.

— Рассказывай!

Мотнул головой Игорь, дрогнул широкими плечами:

— Рассказывать… Что рассказывать, Алексей? Выгнали меня из Десанта. Понимаешь? Реально турнули!..

Открыл рот Алёша, дабы изумиться вволю (Хорста?! Да за что?!). Подумал чуток, вернул челюсть на место. Не то странно, что выгнали, удивительно, что только сейчас.

Вот тебе и тортик с коньяком… Реально.

— …Столковались они, прокуратура с ментурой — и командиры наши. Мол, дело закроем, только вы своих хулиганов подальше спрячьте. Спрятали… Меня — и ещё четверых. Тебя тоже выгнать потребовали, думали, ты главный заводила. Смешно, обхохотаться… Нет, Алексей, я не такой наивный, не думай, с самого начала понимал. Политика, блин, искусство возможного, как Женин Профессор говорит. Реально! Но все-таки… В Десант пацаном вступил, ещё в интернате. Вроде, из дому выгнали.

В палату не вернулись — пристроились возле коридорного окна. Тихо, пусто, не мешает никто, из форточки — воздух тёплый, весенний. Благодать…

— …Пришёл наш старшой прямо в палату, а при нем — холуёк с папкой. И сразу в лоб: вот бумага, вот заявление. Можешь готовое подписать, можешь своё изобразить, если правая рука слушается. А холуёк грамоту филькину достаёт, и «паркер», блин, с пером золотым. У тебя, Алексей, «паркер» имеется? Вот и я о том. Зажрались, отцы-командиры, прямо как депутаты, противно. Небось, когда товарищ Север… Когда Семён горотдел оприходовал, сами испугались. Как бы чего реально не вышло, блин!.. Как подписал я, старшой и предлагает: запишись пока в «Отечество и Порядок», там спец по безопасности требуется.

Игорь сжал кулак, хрустнул костяшкой, вниз, за окошко посмотрел. И Алёша посмотрел, хоть и не на что. Двор асфальтовый, серые верхушки деревьев, сараи с крышами чёрными, под толем.

«Рад познакомиться, Алексей. Если согласны с нами — приходите в гости. Не согласны — тем более приходите…» Неглуп Геббельс-Лапчинский, с разбором кадры подбирает! Его пример — другим наука. Не правда ли, товарищ Север?

Алёша кашлянул, чтобы смущения не показать. Всегда трудно, если в первый раз, даже целоваться с одноклассницей. А уж вербовка личного состава!.. С Джеминой получилось, но там без него начинали, на готовое подоспел. И Хорст Die Fahne Hoch — не очкатая баскетболистка.

Ладно!

Вновь кашлянул…

— К нацистам зовут, значит? Пойдёшь?

Поморщился Игорь, руку на перевязи поправил.

Задумался.

— Нет, не пойду. Только… Ты говоришь, нацисты. И Профессор так считает. С Десанта, мол, начнётся, но и малиновыми не кончится — коричневые подоспеют. А я программу видел — этих, из «Отечества и Порядка». Никакого нацизма, никакого расизма, сплошная тебе дружба народов. Реально!