Механист - Вадим Вознесенский Страница 81

Древко переломилось с сухим хрустом в трех местах — на загривке Убийцы и возле локтей. Богдан вытряхнул из рукава верхнюю часть копья и лезвием легко срезал Вику веревки:

— Ну, иди.

Бросаясь вперед, Старьевщик краем глаза заметил, как Килим подставляет Убийце свои узлы.

Внимание на механиста обратили, уже когда он дотянулся до стрельб. Кинулись навстречу — один из вогулов почти успел полоснуть длинным клинком сверху вниз. Но «почти», как известно, не считается.

Стрелять в него механист не стал — слишком близко, а крупная дробь хороша на излете. Пальнул чуть ли не через плечо, возле самого уха — по набегающим сзади. Двоих отбросило назад. А первого, оглушенного выстрелом, осадил прикладом в висок — под смачный протест сминающегося черепа. Затем отбросил разряженную стрельбу и выдернул из чехла у своих ног вторую. Подцепил рюкзак на локоть и со стрельбой наперевес принялся уходить в сторону — от него немного отхлынули, а Венедис, уже зажатой в угол, приходилось тесновато. Зацепить ее, стреляя в толпу, механист побоялся.

Внимание большинства вогулов все-таки было поглощено девушкой. Еще один боец подвернулся механисту под руку, но Вик снова не стал стрелять. Дробь — оружие массового поражения. Старьевщик использовал другой безотказный прием — приглушил талисман, а когда вогул беспечно ломанулся в сознание, охладил зубную коронку, вдохнув морозный воздух, и восстановил питание схемы. Помнится, после такого фокуса Венедис сильно рвало. Со всеми выходит по-разному. Этот завалился на бок, и из прокушенного языка потекла кровь. Осталось только добить — каблуком в кадык.

Механист поискал среди толпы свою спутницу — мельтешит. Сверкнуло, пахнуло озоном, кто-то взвыл. Значит, она еще в строю. Потерпи, деваха, немного осталось. Когда нет возможности перебить кучу народа — следует переходить от количества к качеству. Такая вот диалектика. Качественными показателями Вик избрал для себя вождя с шаманом и, памятуя поговорку про двух зайцев, определился на лидере духовном. Опять же, идеология — раз, и мужик никуда не бегал, вроде как беззащитно камлал у костра — два. Плохо одно — даже заправленная керамикой стрельба бессильна против шамана. А оружие механиста вообще снаряжено свинцовой картечью. Горюя, что так и не дошли руки приладить к стволу крепление для штыка, Вик сосредоточился на том, что прежде разбирательств надо хотя бы добраться до цели.

Стрельбу понадобилось разрядить в другого, неудачно оказавшегося на пути вогула. Жалко, истратил заряд на одного, зато с летальным исходом — дробь разворотила голову напрочь, сделав лицо похожим на сырую отбивную. Вик, перезаряжаясь на ходу, уже почти дотянулся до шамана, когда в бок ему, на секунду отвлекшемуся, врезалось потное тяжелое тело с изрядным запасом инерции. Оба покатились — вождь и механист. Вогул оказался действительно сильнее, к тому же более подвижным из-за отсутствия шмоток. Он почти сразу притиснул Старьещика к земле и надавил предплечьем на горло. Вику оставалось только барахтаться под его массой и пытаться свободной левой рукой достучаться в почки. Стрельбу из правой он почему-то так и не выпустил. Видимо, беспорядочные тычки в бок все-таки оказались болезненными, или с почками намечались проблемы, но вождь, не ослабляя хватки, перекатился с механиста в сторону и даже ухитрился приложиться коленом в грудь.

Для таких ударов позиция получилась на редкость удачной — Вик понял, что второго контакта с коленом его ребра не перенесут. И отсутствие кислорода давало о себе знать. Он еще раз попытался вывернуться и уже в потерянном фокусе безразлично отметил, что конец у вогула все так же возбужденно торчит. К нему-то слабеющий сознанием механист и приложил разгоряченный после недавнего выстрела ствол стрельбы.

Мордой о печку, говорите? Ага — почувствуй шкуркой накал сраженья. Ствол, конечно, не печь, но и головка у члена — не дубленая. Вождь заскулил, не в силах обезболиться из-за талисмана Старьевщика, и кувыркнулся назад, прикрывая свое нежное хозяйство ладонями. Не мешкая, в каком-то змеином прыжке Вик зарядил наотмашь прикладом куда бог пошлет, потом, не надеясь на ослабевшие руки, накинул на шею вогула перевязь стрельбы, крутанул ее, стягивая петлю, уперся коленом в позвоночник и душил, душил, душил…

Разошелся. Странно, что никто не подоспел на помощь вождю. Вогулов на самом деле стало меньше или это только кажется? Вик, отхаркиваясь, поднялся. За собой он определил четыре стопроцентных трупа и двоих — минимум хорошо подраненных. На счету Венедис — самое меньшее трое. Килим? Его не было видно, все-таки он не боец, а охотник. Кажется, его можно отнести к потерям. Жалко. Привык к его молчаливому присутствию.

Прочь эмоции. Как ни верти, но противников они уполовинили. И наполовину обезглавили.

Кстати. Шаман. Замерший возле костра здесь и где-то на промежуточных уровнях сознания — там. Отчего-то никак не участвующий в потасовке. Вот он — совсем рядом. Ха. Если целенаправленно не гоняться за двумя зайцами, они могут повстречаться тебе сразу в одном месте. Механист двумя прыжками поравнялся с вогульским видутаной и даже с некоторым сожалением загнал нож под дых. По самую рукоятку. Как в покорного барана.

Что-то кричит Венедис. Оставшиеся в живых вогулы шарахаются в стороны. Вик недоумевает — это с чего бы вдруг? Просто одним трупом; стало больше. А то, что так примитивно получилось — убитые из стрельбы тоже особых проблем не создавали. Но потом и у самого механиста бегут мурашки по коже. Хоть навидался он всякого.

Переход осязаем. Без визуальных эффектов, ветвящихся молний и коронных разрядов. Никаких? Раскатов грома и треска рвущейся материи пространства. Сквозняк, но не движение ветра — сосущий вакуум, на который реагирует внутренний барометр, и дезориентация, протест возмущенного мозжечка. Или что-то перемещается сквозь мир напролом, или движет сам мир через себя. Так должно быть, приходят чужие хэге.

И оживают мертвые, как в древних, древних, древних пророчествах.

Первым поднимается вождь — он ближе всех к шаману. Извалянный в грязи, с багровой бороздой поперек горла, синюшным лицом, выпученными глазами и все еще наперевес эрегированным прибором. Отряхивается, осматривается, поводит плечами. Внешне — все тот же дохлый лев, но движения — движения совсем другие. Как у человека, впервые надевшего новую, неразношенную одежду. Вторым встает тот, кому Вик выстрелил в лицо. На кровавой маске из фарша и кости не различить глаз, наверное, они вытекли студенистыми слезами, но это, похоже, не мешает ее обладателю ориентироваться.

Больше, понятно, никто не возвращается к сомнительной жизни — погребенных лавиной ищеек Гоньбы было ведь только двое.

Но и живые вогулы уже не те. Мгновения паники сменяются массовым приступом дисциплины. И одержимость чарами Венди сдувает, как ветром. Щелк — и события развиваются совсем иначе. Вогулы теперь не ватага, они ведут себя… Вик подбирает слова… как регулярный отряд. Четко и слаженно. Самую малость — замедленно, будто также привыкают к чему-то новому, а в глазах — не похоть и не хищный запал. Пустота и автоматизм.

Вогулы оттеснили поникшую, безвольную Венедис куда-то в угол и обложили Старьевщика. Расположились грамотно — почти в шахматном порядке — и стали одновременно заходить во фланги. Уже не лезли, ослепленные феромонами, с кулаками и ножами на стрельбу — вспомнили про копья и луки. Особо не надеясь на результат, Вик, пятясь, все-таки снарядил оружие и выстрелил прямо перед собой, нарушая раскатами почти гробовую тишину. Дробь, разброс, а хоть бы кого зацепило. В ответ механисту покивали копьями — мол, еще раз повторится, и попробуешь сам отклонить траекторию. Вождь с Безлицым держались несколько в стороне. Ситуация — жди и надейся, а представится возможность — оплошать не дадут. Вот тогда понадобится вся ловкость рук. Старьевщик откинул затвор стрельбы, чтобы сэкономить время потом.