Наследие - Виталий Храмов Страница 80

Ронг склонил голову в поклоне, потом повернулся к Чуме:

– Я готов хоть сейчас, – сказал он. – С составом и точными ритмами переходов определиться успеете. Мне надо будет осмотреться там. Не хотелось бы оказаться по уши в демонах.

– Я иду первым! После Черного! – закричал Нис, вставая на пальцы ног и вытягивая обе руки вверх. – Кто сможет преодолеть мой Щит Водяного Пара, пусть оспорит мое право! Я – щитоносец ваш.

Командир махнул рукой на него, пристально вглядываясь в покрасневшие глаза Воронихи.

– Сестра! – сказал он. – Я знаю, как это опасно для плода…

– Брат мой! – усмехнулась Ворониха, волосы ее расплелись, взлетели, как крылья вороны. Лопнул Полог Молчания, не выдержав всплеска Силы. Сейчас она, как никогда, стала похожа на ведьму. Даже голос ее изменился: – Я весьма польщена столь высоким званием и близостью к тебе. Но ты прав, дитя мое и ЕГО дитя. И его судьба – сражаться с Тьмой! Еще в чреве матери! Очень тронута твоей заботой. И мастер Синеглазка присмотрит за нами. Так, сестренка?

Эмоции задавили слова Синеглазки в ее горле, она лишь судорожно кивала, но Ворониха уже не слушала ее. Глаза Чумы налились бордовым, Сила окутала ее, бурля, как кипящая кровь.

– Я нашла, – каким-то чужим голосом сказала Ворониха.

Буйство магии сорвало с Ронга невидимость, потому все увидели, как он секанул себе ладонь, протягивая руку повелительнице крови. Кровь с ладони Черного Брата обратным водопадом поднялась над рукой, втянулась в бурление вокруг Воронихи.

– Вижу! – воскликнул Ронг. – Я знаю это место! Я бывал там! Лет сто назад! Там, рядом – место перехода. Покажи! Есть! Никого! Ждите!

На долю секунды открывшийся портал поглотил боевого мага в черных латах.

– Понеслось! – воскликнул Агроном, потирая руки друг о друга, улыбаясь.

Но Белому было не до улыбок. Он накинулся на Ниса с криком:

– Ты, похотливый, всеядный, наглый элементаль! Ты так и собрался в бой? Надеешься на свою магию? Сумрак! Покажи ему, как вы с Малышом повелителей в накопители переводили! Молот! Закуй его в броню! Мне, бл… похотливые, только глупых потерь и не хватало! И так на соплях все стянуто! Пшел! Бегом! Что встали?! Время! Работать, негры! Работать!

Советники разбегались от гнева командира. Лишь Агроном стоял перед ним с серьезным, но спокойным лицом, будто не слышал криков командира. Лишь когда Белый толкнул его в грудь, он посмотрел на красного от гнева и крика седого юношу и протянул ладонь:

– Мое… Верни… Тебе и Брони Стража – хватит.

Командир вложил в ладонь Агронома не длинную и не толстую артефактную трубку – рукоять. И, будто не заметив этого, командир пошел дальше по лагерю, разбитому в занесенном осадочными породами городе, продолжая орать и буянить на всех, кто попадался на глаза.

Агроном поманил пальцем Марка, из воздуха появился красочный ковер, упавший на корку почвы Пустоши. Уткнувшись лбами друг в друга, Ястреб и Марк стали разбираться с артефактом, проводя привязку его к новому владельцу.

Буйству командира положила конец маг Жизни. Она смело встала на его пути, погладила его по открытой шлемом щеке, сказала:

– Милый.

– Синька! Потом! – рявкнул, сверкнув глазами, Белохвост. И попытался обойти девушку.

– Сейчас! – твердо сказала она, тоже сверкнув глазами, и так схватила его за запястье, что он развернулся, удивленно смотря на девушку.

– Сейчас! – повторила она таким голосом, какого еще никто не слышал. В милой и мягкой девушке прятался острый стилет изумрудной стали. – Ты собрался опять умирать! И ты должен знать, что ты должен вернуться! Потому что мы ждем тебя. Ты должен учитывать, что нас – трое! Я понесла от тебя!

Белохвост сдулся, будто и ростом стал ниже, молча хлопал ртом, как рыба, выброшенная на берег.

– Ты? Я? Я? – прорывалось из этого рта через булькающие звуки. – Я? Буду отцом? Ты?

Синька схватила его голову и заткнула этот поток нелепостей поцелуем. Броня Стража стала быстро скукоживаться, втягиваясь сама в себя, открывая тело владельца. Белохвост подхватил девушку на руки, оторвал ее от земли. Вопль его радости заставил людей оторваться от дел, в которые командир их загнал своим гневом. Радостные крики, взлетающие в небо шапки, чепчики и шлемы волной пошли от этой парочки по лагерю.

Белохвост нес Синеглазку на руках, пряча лицо с глупой улыбкой в ее волосах. Они дошли до своего шатра, и Полог Молчания отрезал их от людей.

Марк с улыбкой смотрел на все это. Он был рад за Белого. Две руки, как две змеи, оплели его. Марк рванулся, но мягкие змеи превратились в стальные цепи, не дав даже рыпнуться. И над ними раскрылся Полог Молчания.

– Как ты? – спросил Марк.

– Нормально, – ответила Ворониха. – Почему ты бежишь от нас?

– Потому что это не правильно! Так быть не должно! – горячо шептал Марк.

– Глупости это, мальчик мой. Глупости. Мы полюбили тебя. А ты – нас.

– Нет! – закричал Марк, вырываясь. – Так нельзя! Вы – больные! Я не всеядный, как твой муж!

– Никто тебя и не заставляет любить его. Люби меня. И его, через меня.

– Больные ублюдки! – рычал Марк, тщетно пытаясь разорвать гибкий, но крепкий захват рук, а теперь и – ног, Воронихи. – Ты – замужняя женщина! Беременная! Что вы пристали ко мне! Отпусти! Похотливая самка собаки!

Но Полог Молчания надежно отрезал их крики и стоны от лагеря.

Минуты тоскливого ожидания слились в часы. Отобранные в боевые группы воины и маги сидели на коврах, нервничали. Пили взвар, что подносили освобожденные из полона Змей женщины. Они тоже приняли правило князя, что работают все. У них и выбора не было. Они не только обязаны были Белому – своему освобождению, но и были его вассалами – еще до плена.

Сам Белый сидел рядом с Ястребом, они негромко переговаривались. И тоже нервничали.

Смурной Марк сидел поодаль, искоса посматривая на сумасшедших молодоженов, готовый бежать от них при их приближении. Зная это, чумные косились на него, посмеиваясь. Ворониха посылала ему воздушные поцелуи.

Кузнецы сидели отдельно и тоже гундели о своем, кузнечном. Мастер Ним не шел в этот бой. Потому частично снял броню. А вот Молот и Камень были во всеоружии и – бронно.

Увидев скачущего Корня, многие вскочили на ноги и схватили оружие.

– Там! – закричал Корень, задыхаясь, жадно припав к горлышку бурдюка, что протянул ему Белый. – Там! Что-то! Кто-то! Страшный!

– Даже тебе? – Белый посмотрел на Агронома, махнул рукой.

Мальчишки конюхи подвели коней. Вся ударная группа вылетела из лагеря, Зуб строил свою сотню. Госш – своих Безликих.

По Пустоше уныло брел человек. Завернутый во много слоев такого рванья, что по его виду уже невозможно было догадаться, чем были эти истлевшие тряпки раньше. Человек этот был высок, выше командира, может быть, ростом с Деда, но, ссутулившись, едва переставляя ноги, тащил за собой по растрескавшейся корке свой посох в левой руке. Правая – безвольно висела вдоль тела, скрытая рубищами.