Туннель времени - Мюррей Лейнстер Страница 80

Бэбс сцепила руки, возможно, для того, чтобы было незаметно, как они дрожат. Кохрейн внимательно взглянул ей в лицо, но, если на нее и нахлынул приступ паники, то она ничем его не выказала.

— Ой ли? — спросила Бэбс. — Мистер Джеймисон в передаче говорил, что здесь столько же земли, как в Азии. Возможно, он преувеличил. Скажем, здесь всего лишь столько же не покрытой ледниками территории, сколько и в Южной Америке. Все это леса, равнины, и они необитаемы. — Она облизала губы, но голос ее остался ровным. — Если бы вся Южная Америка была необитаемой, и там потерялись два человека, и никто не знал бы, где они находятся, сколько времени понадобилось бы, чтобы найти их?

— Это был бы вопрос везения, — признал Кохрейн.

— Если корабль вернется, то все равно не сможет облететь всю планету над землей, чтобы отыскать нас. Не хватит топлива. Из космоса они нас не заметят, даже если будут вращаться вокруг нее как космическая платформа. К тому времени, как они смогут организовать помощь, они не будут даже знать, живы ли мы вообще. Если мы не можем рассчитывать на то, что нас спасут немедленно, этот выжженный пятачок снова зазеленеет. Через две–три недели они никак не смогут ее найти.

Кохрейн беспокойно заерзал. Для себя самого он уже давно пришел к такому выводу, но ему очень не хотелось ни говорить об этом, ни даже признавать это в разговоре с Бэбс. Она сказала сдавленным голосом:

— Если бы люди переселились на эту планету, построили город и начали разыскивать нас, все равно могло бы пройти сто лет, пока кто–нибудь не наткнулся бы на эту долину. Это еще хуже, чем искать иголку в стогу сена. Я думаю, нас больше не найдут.

Кохрейн молчал. Он чувствовал виноватое облегчение, что ему не придется рассказывать Бэбс эту новость. Большинство мужчин подсознательно считают, что женщина возложит на них ответственность за услышанную ими дурную весть.

Долгое время спустя Бэбс сказала столь же спокойно, как и прежде:

— Джонни Симмз предлагал мне пойти с ним на охоту. Я не пошла. По меньшей мере, я… я не осталась здесь с ним!

— Хватит сидеть здесь и накручивать себя! — резко сказал Кохрейн. — Попытайтесь лучше поспать.

Она кивнула и через какое–то время клюнула носом, но тут же встрепенулась опять. Кохрейн раздосадованно посоветовал ей устроиться поудобнее. Она растянулась у стены из дерева, сооруженной Кохрейном, и все так же спокойно сказала:

— Когда мы завтра утром будем искать себе еду, неплохо бы приглядывать еще и место, где можно построить дом.

И закрыла глаза.

Кохрейн остался дежурить. Из ночного леса время от времени доносились чьи–то крики, а однажды, незадолго до рассвета, дальний вулкан содрогнулся в новом приступе. Грохот и взрывы далеко разнеслись в ночи. На небе показались дальние сполохи. Но за ними последовало лишь несколько толчков и никаких сотрясений.

Несколько раз Кохрейн впадал в дрему. Быть все время начеку было трудно. Иногда доносившиеся из леса крики походили на вопль создания, пойманного хищником. Но все это происходило где–то вдали. Кохрейн пытался построить какой–то план. Он горько упрекал себя в том, что знает слишком мало того, что могло бы стать полезным для оставшихся на необитаемой планете. Он всю свою жизнь был горожанином. Умение выжить в лесу не только не входило в его жизненный опыт, на перенаселенной Земле оно просто совершенно бесполезно.

Время от времени он обнаруживал, что вместо того, чтобы размышлять о практических вопросах, думает об удивительной стойкости духа, обнаруженной Бэбс.

Когда она проснулась, это было далеко после рассвета. Она, моргая, села, он сказал:

— Кхм, Бэбс… Мы оказались вместе. С этих пор, если захотите сказать мне что–нибудь ради моего же блага, говорите смело! Ладно?

Она протерла глаза кулаками и сказала:

— Я в любом случае так и сделала бы. Ради блага нас обоих. Вы не думаете, что нам лучше попытаться найти место, где можно было бы найти питьевую воду?

Они отправились в путь. Кохрейн так и нес свое ружье, захваченное с корабля. Именно Бэбс подсказала, что ручей почти непременно должен быть там, куда стекали бы все дожди — в низине. Она же заметила одно из маленьких, высотой в фут, пушистых двуногих, жадно накинувшееся на небольшие круглые плоды, росшие из основания невысокого деревца, а не на его ветках. По всей видимости, семена этого растения разносили не столько насекомые, сколько четвероногие. Бэбс с Кохрейном набрали этих плодов. Кохрейн оторвал кусочек мякоти от одного из шариков и положил его под ремешок часов.

Они нашли ручей, нашли и другие плоды. Кохрейн устроил им такую же проверку, как и первому. Под одним из образцов его кожа практически немедленно покраснела и начала зудеть. Он выбросил и его, и все остальные похожие плоды. В полдень они попробовали плод, который нашли первым. Мякоть была красной и сочной, а жевать ее было приятно. Вкус оказался неопределенным, не считая очень слабого привкуса клена и мяты, смешанных вместе.

Еда не вызвала у них симптомов расстройства. Другие плоды оказались менее удовлетворительными. Из тех образцов, которые по результатам кожной пробы были сочтены неядовитыми, один оказался резким и вяжущим, а два других не имели никакого вкуса, точнее вкус обычной зелени — таким мог бы оказаться любой лист, если бы кому–то в голову пришло его пожевать.

— Полагаю, — хмуро сказал Кохрейн, когда они перед закатом возвращались обратно к пепелищу, — что нам придется выяснить, можно ли есть животных.

Бэбс буднично кивнула.

— Да. Сегодня я тоже буду дежурить. Как вы заметили сегодня утром, мы оказались вместе.

Он резко взглянул на нее, и она залилась краской.

— Я серьезно! — упрямо сказала она. — Я тоже буду дежурить!

Он безумно устал. Его мышцы еще не успели прийти в норму после низкой лунной гравитации. А она отдохнула больше. Он должен был принять ее помощь. Но между ними возникла какая–то неловкость, потому что, по всей видимости, им предстояло прожить остаток своих дней вместе, причем они не принимали этого решения. Это сделали за них. И они еще этого не сознавали.

Когда они дошли до пепелища, Кохрейн начал таскать новые поленья к пятачку в середине, где оставалось еще большая часть вчерашних запасов. Бэбс, как само собой разумеющееся, принялась помогать ему.

— Прекрати! — раздраженно велел ей Кохрейн, незаметно перейдя на «ты». — Я уже понял, как мало знаю из того, что нам понадобится, чтобы выжить! Дай мне хотя бы потешить себя иллюзиями относительно мужской силы!

Она улыбнулась ему, очень быстро, но послушно отошла к костру, чтобы поэкспериментировать с готовкой из единственного найденного ими на планете съедобного вида плодов. Кохрейн заставил себя притащить еще больше дров, чем в прошлый раз. Когда он уселся, она увлеченно сказала:

— Попробуй это, Джед.

И горячо вспыхнула, потому что нечаянно назвала его по имени. Но она протянула ему нечто, что было поджарено, но при этом не чересчур подгорело. Он поел, чувствуя, как волна усталости захлестывает его. В приготовленном виде этот плод был почти нормальной пищей, но к нему нужна была соль, найти которую явно непросто. Вода, которая была в морях, смерзлась в ледники. Соль не могла вымываться из почвы и собираться в них. Это предвещало серьезную проблему. Но Кохрейн действительно смертельно устал.