Ранее известная как Америка - Рид Кинг Страница 80

– Мир будет существовать и без нас, – сказала она. Как будто от этого было легче.

Я продолжал искать в Уолдене признаки извращенных сексуальных ритуалов, культа или промывания мозгов, но ничего такого не находил. Не было никакого лидера, никто не читал проповеди об огне и сере, никто не имел сразу тысячу жен в своем услужении, что, по слухам, устроил себе гуру Детей природы из Объединенных идейных Общин Зеленой горы – до того, как вся страна объявила гендер, жен и брак вне закона ^[133].

Рамми подружилась с инженером и его женой-андроидом, которая поведала нам пугающие истории о своей работе в дакотском лагере гидроразрыва и о том, как ее освободил ФОА – всего за несколько дней до того, как ее должны были разобрать на металлолом. Мы даже помогли им с каким-то рукоделием для ребенка, которого они проектировали из осиротевших деталей андроидов.

Даже природа здесь, казалось, вела себя спокойнее, укрывшись от самой неблагоприятной части сейсмоопасной зоны, опоясывавшей Калифорнию до самого Синопек-ТеМаРекс аффилиэйтед.

Хитроумные каменные башни задерживали пустынный воздух в ночные часы и наполняли им весь город, в то время как вращались вентиляторы. Местная почва не была загрязнена химическим выщелачиванием, что, как мне кажется, было одним из положительных моментов гибели всего населения, вследствие внезапного потока диареи; Сьюзен показала мне, как собирать чернику и малину с полей, ряд за рядом снимая ягоды с настоящих веточек.

Я просто не мог поверить, что тут нет подвоха.

Как-то днем я работал в поле рядом с зе лет десяти – одиннадцати, с медлительным протяжным говором Конфедерации и веснушчатым лицом, которые все время троллили меня за то, как я собирал ежевику. Они были самым быстрым сборщиком, которого я когда-либо видел, и наполнили свою корзину прежде, чем я успел собрать дюжину ягод.

– Эй, а сколько вы получаете? – спросил я, стараясь звучать непринужденно.

Зе посмотрели на меня, моргая, как будто я только что спросил, как попасть в следующее измерение мультивселенной.

– Получаем? – повторили они.

– Ну да, – сказал я. – Ну, вы знаете. Получаете. Зарабатываете. Зашибаете. – Нет ответа. Они продолжали тупо пялиться на меня. – Город, должно быть, платит вам за то, чтобы вы торчали здесь весь день. Я хочу сказать, никто ведь не станет часами собирать ягоды ради развлечения.

Мне показалось, будто кто-то стукнул их по носу, превратив его в карстовую воронку. Их лица вытянулись. Нижняя губа задрожала, как разваренная лапша. И прежде, чем я успел что-нибудь добавить, они вскочили на ноги и умчались прочь по длинному проходу между растениями, размахивая маленькими зелеными кулачками.

Через минуту они вернулись, таща за собой Сьюзен. Впервые за все время она выглядела рассерженной.

Я встал.

– Я не хотел их расстраивать, – быстро сказал я.

– Ты их не расстроил. Ты их запутал. – Сьюзен вздохнула. – Послушай, Траки. Я знаю, что наш жизненный уклад может показаться тебе странным, но правда в том, что люди жили с таким укладом много, много лет.

– Ты имеешь в виду хиппи? – спросил я.

Она улыбнулась, словно я был роботом первого поколения, словно то, что я умел шевелить руками, уже было чудом.

– Я имею в виду различные туземные племена по всему миру. Я имею в виду сплоченные общины, где человеку так же важно чувствовать свое единство с обществом, как и с самим собой.

Очередной промоспам коммунальных взаимопомощи и поддержки. Сьюзен знала, что я на это не куплюсь. Она снова вздохнула.

– Идем, – сказала она. – Я хочу тебе кое-что показать.

Она вывела меня с поля. Я обернулся и увидел, что эти зе все еще смотрят на меня. Они даже высунули язык. Что ж. По крайней мере, не все в Уолдене было по-другому. Одиннадцатилетки были такими же придурками.

Мы двинулись вниз по улице, забитой мусором, которому жители Уолдена так и не смогли найти применения: груды черепицы и внедорожники, шиферная кровля и брезент, старые раковины, проржавевшие у слива, и пустые металлические цистерны. В конце мусорной кучи стоял приземистый деревянный сарай. Сьюзен с силой толкнула дверь и, поколебавшись мгновение, пропустила меня внутрь.

В помещении было темно и пахло плесенью. Потребовалась секунда, чтобы мои глаза привыкли к темноте, и, когда это произошло, я едва не потерял сознание: сарай был маленьким, неказистым и совершенно пустым.

За исключением, разве что, денег.

Эта ночлежка полнилась, изобиловала, блестела деньгами. Казалось, будто половина всего мирового бабла сползлась в одно и то же место только лишь для того, чтобы лечь и помереть.

Ведра западного золота. Горы манны, мерцающие в полутьме, словно они и в самом деле спустились с небес. Пачки кранчбаксов, перевязанных вместе резинкой, не просто десятки, а сотни и даже тысячи; купюры были окрашены в редкий фиолетовый цвет, который мне довелось видеть лишь пару раз за всю свою жизнь. Чемоданы, настолько плотно набитые техасскими долларами, что их не удавалось закрыть.

Сундук, набитый выброшенными u-байтами, которые, как мне представлялось, таят в себе такие богатства, что их хватило бы на целую жизнь у Настоящих друзей©: зашифрованные подмигивания, тумаки, тычки, ухмылки и улыбки, сотни тысяч цифровых долларов. Может, даже миллионы.

– …ведь серьезно сказала тебе, что мы коммуна… – голос Сьюзен звучал, словно бы издалека. Может, это оттого, что в голове у меня крутились деньги, я набивал ими свои рот и уши. Даже четверти бабла в комнате хватило бы мне на всю жизнь. Нет, на две жизни.

– …попросить их отказаться от валюты из их прежней жизни…

Я купался в деньгах, зубами прогрызая себе путь сквозь башни из кранчбаксов, медленно пожирая банкноту за банкнотой.

– Теперь ты понимаешь?

В своем воображении я уже успел наполовину набить рот металлической манной, прежде чем вопрос Сьюзен наконец достиг моего разума. Мне пришлось дважды сглотнуть, прежде чем я смог заговорить, отгоняя призрачный вкус всех этих долларов.

– Нет, – ответил я. Так кружилась голова, что я едва держался на ногах. Мне пришлось прислониться к стене, чтобы устоять. – Что… что вы будете делать со всем этим добром?

Сьюзен нахмурилась.

– Ты имеешь в виду деньги?

Можно подумать, я спрашивал о чем-то другом. Можно подумать, что-то другое имело значение. Можно подумать, мы оба смотрели на кучу копченого собачьего дерьма, а не на все это бабло, бабло, денежки, бабло, буржуйское бабло, путевку в город понторезов, адское бабло.

– Ничего особенного. Думаю, нам стоит их утилизировать. Но, честно говоря, сдается мне, это принесет нам больше проблем, чем пользы. Кроме того, бывает приятно вспомнить, что все это не представляет ценности. Клочки бумаги, договорные обязательства, долги. Ведь все это ничего не значит.