Испытание на прочность - Александр Ярославцев Страница 80

Лейтенант Блау поступил так, как поступил бы любой белый офицер, к которому туземец посмел обратиться с наглой просьбой. Каково же было его удивление, когда за его спиной неожиданно раздался выстрел и острая боль пронзила его левую ногу! Блау с большим трудом удержался на лошади, а когда обернулся, то с удивлением увидел сипая, державшего в руке дымящееся ружье.

Скандал был ужасным. Туземец, рискнувший поднять руку на белого господина, должен был быть предан смерти вне зависимости от того, кем он был. По приказу генерала Джона Херси индиец, покушавшийся на жизнь белого офицера, был схвачен и после короткого разбирательства приговорен к повешению. Приговор должен был привести в исполнение джемадар Ишвари Прасад. Но, к огромному изумлению генерала, он отказался подчиниться полученному приказу. Мало того, джемадар стал подстрекать к неповиновению своих товарищей, которые, однако, не рискнули пойти на открытый мятеж. Главной причиной этого было большое количество британских офицеров и сержантов, которые находились в этот момент на плацу и были при оружии.

Разгневанный Херси велел другим джемадарам арестовать мятежников, но никто из индийцев не согласился выполнить приказ. С угрюмыми лицами стояли они на плацу, отводя в сторону глаза, в которых сверкали искры праведного гнева. Поэтому приказ пришлось исполнять майору Скотту и капитану Гамильтону. С обоих мятежников были содраны погоны, а самих их отвели в помещение гауптвахты.

Утром следующего дня оба бунтовщика были повешены на глазах солдат полка, а сам полк был признан неблагонадежным и подлежал расформированию. В качестве дополнительного наказания туземцам генерал Херси аннулировал всю прежнюю денежную задолженность компании перед ними. Столь непродуманное поведение командира стало последней каплей, которая переполнила чашу терпения сипаев. Как ни боялись они гнева белых сахибов, угроза потерять свое кровное жалованье пересилила страх перед стеками офицеров. Усыпив бдительность британцев видимой покорностью, сипаи стали ждать удобного момента. И он настал.

Решив, что местным аборигенам был преподан достойный урок послушания, англичане проявили полную беспечность и не приняли никаких мер безопасности. На следующее воскресенье на базарной площади в Матхуре начались массовые беспорядки, закончившиеся поджогами несколько домов, принадлежавших европейцам. Одновременно с этим разбушевавшаяся толпа напала на находившихся в городе британских офицеров, которые вместе с семьями собирались сделать покупки на базаре. Все они были жестоко убиты, при этом нападавшие не делали исключения для женщин или детей. Всего на базаре погибло четверо мужчин, восемь женщин и столько же детей.

Едва стало известно о первом кровопролитии, как к восставшим присоединились сипаи расформированного полка. Они все еще находились в полковых казармах, а многие из них не сдали свое холодное оружие. В мгновение ока они напали на британских сержантов и офицеров, которые спокойно отдыхали или несли караульную службу.

Переступив запретную черту, индийцы принялись безжалостно мстить своим командирам за все прошлые обиды и унижения. Командиру полка, генералу Херси, лишь по счастливой случайности удалось ускользнуть из рук мятежников, к другим офицерам судьба не была столь благосклонна. Майор Скотт и капитан Гамильтон были схвачены бунтовщиками и под улюлюканье толпы повешены – так же, как были казнены два мятежных сипая. Вместе с ними были повешены и жены военных, на совести которых унижений и издевательств над сипаями было ничуть не меньше, чем у их мужей.

Как только бунтовщики завладели казармами, беспорядки полностью охватили весь город. Взбунтовавшаяся чернь бросилась грабить многочисленные склады и магазины Ост-Индской компании, спеша использовать выпавший им благоприятный случай. Вслед за складами и магазинами настала очередь контор. С торжествующими криками индийцы врывались туда, куда раньше заходили, смиренно кланяясь чиновникам компании, величественно восседавшим за своими полированными конторками. Для забитых туземцев они олицетворяли власть и могущество белых сахибов.

Еще не до конца веря в свою силу и в реальность происходящих событий, пугливо озираясь по сторонам, они торопливо выбрасывали на улицу всю конторскую документацию, спеша немедленно предать огню эти белые страницы. С огромной радостью глядели индийцы, как полыхали учетные книги ненавистных чужестранцев. Как языки пламени жадно пожирали многочисленные долговые расписки и прочие «кабальные бумаги», освобождая людей от власти «белых дьяволов», навсегда изгнанных из города.

Последними в Матхуре пали тюрьмы. Утолив жажду мести, восставшие наконец-то вспомнили о восьмистах заключенных, томившихся в местной тюрьме, большая часть из которых были должниками Ост-Индской компании. Разгоряченная толпа победителей играючи сломала главные тюремные ворота, ворвалась внутрь и с радостными криками принялась открывать тесные камеры и выпускать на свободу томившихся узников.

Во время этого восстания произошел довольно курьезный случай, который впоследствии породил массу слухов и легенд. Когда разбушевавшаяся толпа бросилась громить лавки заморских торговцев, несколько любителей погреть руки над чужим добром напали на палатку зажиточного армянского купца. Желая спасти свое добро, хитрый торговец стал пронзительно кричать, что он русский, и для убедительности стал трясти бляхой, на которой был выбит двуглавый орел.

Как ни странно, его крики и бляха оказали магическое действие на местных жителей. Сразу вокруг него собралась большая толпа народа, которая стала наперебой спрашивать купца, когда же русский царь пришлет свои войска против англичан, их общих врагов.

Армянин быстро смекнул, что его принимают за тайного русского шпиона, и постарался извлечь из этого максимальную выгоду. Торопливо мешая правду с ложью, напустив на себя важный вид, он сказал, что русские войска уже стоят по ту сторону Гиндукуша и непременно придут в Индию через несколько месяцев. Однако если господа сипаи желают, он готов немедленно отправиться к генералу Перовскому и ускорить приход русских полков.

Эти слова очень обрадовали индийцев, и «русскому шпиону» позволили беспрепятственно покинуть восставший город вместе со всем его скарбом. Стоит ли говорить, что уже на следующий день главной новостью среди местного населения стало известие о скором приходе русских войск, которые помогут сипаям прогнать британцев.

Весть о восстании в Матхуре моментально разлетелась по округе и спровоцировала выступления сипаев в Агре, Аллахабаде и Амбале. Везде солдат активно поддерживали простые люди. Почти во всех случаях британцы были захвачены врасплох, в результате чего более полутора тысяч подданных королевы Виктории так или иначе пострадали в этих событиях.

Так возникали спонтанные очаги восстания сипаев, пламя которых, подобно огромной волне, моментально разнеслось по всей территории Бенгалии и Пенджаба, вовлекая в мятеж все новые и новые толпы людей. Все больше сипаев, не желавших больше служить ненавистным колонизаторам, переходило на сторону восставших.

По иронии судьбы, именно 17 сентября толпы восставших сипаев вошли в Дели и подошли к дворцу Великого Могола, прося правителя, отстраненного Ост-Индской компанией от власти, стать их главой. Однако напуганный Бахадур-шах ничего не ответил на прошение народа. Он не рискнул открыто поддержать восставших, но и не осудил их действия. Заняв выжидательную позицию, он внимательно наблюдал за дальнейшим развитием событий.