Вождь. "Мы пойдем другим путем!" - Михаил Ланцов Страница 8

– Очень интересно, – вполне искренне произнес генерал-майор. – Признаюсь, вы меня заинтриговали. Рассказывайте с самого начала. Я вас внимательно слушаю.

– Летом прошлого года я заметил, что мой брат стал общаться с какими-то странными ребятами. Очень быстро удалось выяснить, что они замышляли очень недоброе дело. И это мне совсем не понравилось. Пришлось с Сашей провести серьезный разговор.

– И он послушался? – удивленно выгнул бровь Оржевский.

– Вроде бы. У него талант к науке и природная любознательность, поэтому я постарался дать ему материалы, которые смогли его заинтересовать. Ведь матрос, который не занят делом, вечно создает проблемы. Вот я и постарался отвлечь его от всякой вздорной ереси, что лилась ему в уши. Однако, помня старое правило – доверяй, но проверяй, я решил понаблюдать, с кем он станет общаться в дальнейшем. Договорился с дворовыми мальчишками. А сам по вечерам анализировал поступающие от них донесения, составлял маршруты движения, выявлял ключевые места и так далее.

– Вы так следили только за братом?

– Сначала да. Но, выявив круг знакомых, отслеживал и их, потихоньку выделяя устойчивые группы. Поначалу ничего интересного не удалось обнаружить. Александр сдержал слово и всецело отдался науке. Однако меня это не удовлетворило. Меня не оставляли в покое мысли о том дружке, которого я видел у нас дома. Поэтому через несколько месяцев я перевел ребят на наблюдение за ним, оставив за братом только общий присмотр. И это принесло свои плоды. Причем быстро. В папке я указал несколько конспиративных квартир, которые они используют для встреч, и наиболее полная информация по каждому из фигурантов.

– Очень интересно… – произнес Петр Васильевич и полез в папку, дивясь тому, как аккуратно и толково заполнены бумаги. Никакой спешки и нервов. Понятно, что этот юный моряк переписывал документы начисто перед подачей. Но все равно приятно. А вот и досье. – Ого! Вы даже смогли достать фотографии! Поразительно!

– Я старался. Мне совсем не хотелось, чтобы брат из-за этих блаженных погиб или совершил что-нибудь непоправимое.

– И что же? Он сохранил с ними контакт?

– Нет. Хотя они пытались несколько раз с ним восстановить отношения. После этих неудач за ним просто присматривали. Мало ли – побежит к вам.

– Хм. А чем он, вы говорите, сейчас занят?

– Наукой. Пытается найти материальный носитель наследственности на уровне молекул.

– Неплохо, неплохо… – покивал генерал-майор. – Что же, вы проделали огромную работу. Я впечатлен. Не ожидал от моряка такого внимания к нашим делам.

– Говоря по чести, я не понимаю, отчего в нашем обществе к столь важной профессии, как ваша, такое напряженное отношение. Вы ведь стараетесь препятствовать врагам тайным. Это особое поле боя, бросать которое нельзя ни в коем случае. Если, конечно, мы не хотим, чтобы наши противники нанесли через него сокрушительный удар по державе.

– Вы правы, – тяжело вздохнув, согласился генерал-майор. – Работа сложная и важная. Но наши соотечественники считают почему-то ее презренной.

– Мне иногда кажется, что это обычная трусость.

– Трусость?

– Да. Трусость и безответственность. Ведь сотрудничая и помогая жандармерии, можно оказаться в непростой ситуации, когда окажется необходимо выбирать, кто ты – друг врага или предатель друга.

– Хм. Пожалуй, – улыбнулся генерал-майор. – А вы, как я вижу, свой выбор уже сделали.

– Да. Потому что я понимаю: несчастье одного – ничто по сравнению с несчастьем многих. А все эти революционные порывы есть следствие работы иностранных разведок, которые стремятся посеять в России смуту, а если удастся, то и развалить ее.

– Но прибыли вы ко мне тайно, – лукаво подмигнул Оржевский.

– Разумеется. Такая моя позиция, безусловно, вызовет раздражение и неудовольствие в обществе, которое привыкло фрондировать не по убеждению, а по моде. А мне работать с этими людьми.

– Разумно, – кивнул Петр Николаевич. – Однако если то, что вы смогли узнать, окажется правдой, я буду вынужден донести Его Императорскому Величеству о вашей помощи. И уверен, он пожелает наградить вас.

– Если это можно, то мне хотелось бы избежать огласки. В конце концов, я могу подать прошение о рассмотрении какой-либо новинки во флоте. Мне несложно. Идей изрядно. И вот за них можно и награждать.

– Вы так уверены в том, что ваше предложение будет полезно флоту? – по-отечески улыбнулся Оржевский.

– Надеюсь на это. Я могу представить их несколько. В конце концов, если все, что я предложу, окажется вздором, то и награждать за то не стоит. Одно то, что их рассмотрят, будет мне знаком уважения и поощрения.

– Как скоро вы подадите свои предложения?

– Пять уже готово. Я их могу подать хоть сегодня.

– Они у вас с собой?

– Конечно, – кивнул Владимир и извлек из-за пазухи конверт.

– Хорошо. Я проконсультируюсь со специалистами и, если ваши мысли чего-то стоят, дам им ход. А пока ступайте. Если желаете – вас проводят, не привлекая внимания.

– Буду премного благодарен, – кивнул Владимир, вставая…

Проверить предоставленные сведения оказалось несложно. Слишком уж все было сделано тщательно и грамотно. Оно и неудивительно. Ведь вопросом занимались не дилетанты вроде Ульянова со сворой ребят из подворотни, а друг детства Вовы – опытный контрразведчик из далекого XXI века – подполковник Аркадий Юрьевич Кривенко, использующий для этого дела лучшие технические решения далекого будущего. Поэтому у ребят не было никаких шансов. Вообще. Уже через неделю всех участников террористической организации партии «Народная воля» усадили на нары, и они стали давать признательные показания. А еще через месяц на стол генерал-адмиралу Великому князю Алексею Александровичу легли некие листки с неинтересной для него писаниной по улучшению дел на флоте за визой самого Императора, рекомендующего их к рассмотрению.

Так что 5 июня 1887 года слушателя уже второго курса Морского училища Ульянова Владимира Ильича пригласили в Адмиралтейство для торжественного вручения ордена Святого Станислава третьей степени, ну и персональной пенсии в тысячу рублей ежегодно. Последнюю, разумеется, не афишировали. А предложения? А что предложения? Их подписали, одобрили и положили под сукно. Ведь за этим мальчиком никто не стоял. Так и зачем напрягаться?