Ученье - свет, а богов тьма - Юлия Жукова Страница 8

– Ну рассказывай, что у вас там стряслось.

И я рассказываю все с самого начала, с того, как мы снимали Кира с крыши, – и до вчерашнего нашего куцего разговора.

Унгуц кивает, гримасничает, иногда посмеивается, качает головой. Даже вчерашние события его не печалят, и я начинаю волноваться, вдруг он отмахнется от меня, не воспримет нанесенное Азамату оскорбление как повод для переживаний.

Наконец моя история заканчивается. Унгуц еще некоторое время сидит и задумчиво кивает. Потом начинает говорить:

– Кто бы мог подумать, что Азамат способен настолько подавить своего подопечного. Мальчик-то с амбициями…

– Что бы там Азамат ни сделал, – глухо отзываюсь я, – он не виноват, что Кира не устраивает его физиономия.

Унгуц отмахивается:

– Не думаю, что у него на самом деле такой утонченный вкус. Скорее, он просто хотел сказать Азамату что-нибудь ужасно обидное, а это подвернулось на язык.

– Он преуспел, – поджимаю губы. – Еще бы понять зачем.

– Это-то как раз ясно, – поднимает брови Унгуц. – Хотел дожать до предела, чтобы все про него всё окончательно поняли.

– В смысле… – хмурюсь я, – адаптация? Хотел посмотреть, что будет, если мы всерьез разозлимся?

– Не думаю, – мотает головой Унгуц. – Он уже и так понял, что вы не станете его наказывать, как было принято в приюте. Скорее, мальчик просто не понимает, зачем вы тратите на него столько сил. Особенно отец, конечно. Ты-то правильно его, раз-раз, к работе приставила, тут помоги, там сделай, за хорошее поведение гостинец. Это он понимает, тебе нужны в хозяйстве руки, поэтому ты его терпишь. А Азамат, наоборот, зачем-то откладывает работу и свои нужды, чтобы с ним, Киром, возиться. В приюте такого никогда не было, кому он там нужен, заниматься с ним. За любое благо нужно платить, а чем – непонятно. Потом, Азамат не рассчитал сложность заданий, а мальчик решил, что не справляется, не заслуживает отцовского внимания. И перестал заниматься, потому что, ну, чего хорошему человеку, да еще Императору, тратить время на бездаря? А потом пошло-поехало. Он чувствует себя лишним в семье, старается ни в чем не участвовать, но Азамат все равно его вынуждает, все пристает с вопросами, с предложениями, тратит свое время, да еще обижается, вон другого хорошего человека побил… Парень старается поменьше бывать дома, чтобы поменьше привлекать к себе внимания. А вчера Азамат, как ты справедливо заметила, его «дожал». Это ж надо – предложить ради одного маленького Кира бросить пост, планету, друзей и чуть ли не семью! Мальчик понял, что единственный способ восстановить справедливость – это так насолить отцу, чтобы тот его выгнал. Вот и все.

Я пялюсь в экран стеклянными глазами. Да. Давно надо было поговорить с Унгуцем. Очень давно. Он действительно все поставил на свои места. И мне бы, конечно, в голову не пришло, что у Кира такие идеи. На Земле даже приемные дети считают себя центром Вселенной и твердо знают, что им все должны. Я просто никогда бы не подумала, что ребенок может считать себя недостойным чьего-то внимания. Это ненормально и болезненно. Чертов Муданг.

– Лиза-хян? Ау, ты здесь? – с усмешкой окликает меня Унгуц.

Я возвращаюсь в реальность.

– Угу… Старейшина, но что же мне теперь делать?

– А вот это хороший вопрос, – грустнеет Унгуц. – Хорошо бы попытаться поговорить с мальчиком. Объяснить, что он все не так понял. Но это будет тяжело, даже если с тобой он в принципе согласен разговаривать. Азамата лучше пока вообще не тормоши.

– Но я же должна ему сказать, что его внешность тут ни при чем!

– Вряд ли он поверит, – вздыхает Унгуц. – Боюсь, что тебе придется потерпеть его кислую физиономию до тех пор, пока Кир сам ему все не объяснит.

– Это может быть еще через полгода! – ужасаюсь я.

– Может, – кивает Унгуц. – Но если ты сейчас попытаешься все объяснить Азамату, он только усвоит, что сам виноват в несчастьях ребенка. Ты этого хочешь?

Я живо себе представляю, как Азамат кидается вымаливать прощения за свою нечувствительность и запугивает ребенка так, что тот пешком уходит обратно в приют. И правда, пожалуй, нужно начинать с другого конца.

– Чем я еще могу тебе помочь, доченька? – ласково улыбается Унгуц, следя за моими гримасами.

– Наверное, пока ничем. Попробую поговорить с Киром, если он явится к ужину, конечно. Спасибо вам, Старейшина, – с душой добавляю я. – Никогда больше не пренебрегу вашим советом.

– Да-а, – отмахивается Унгуц. – Ничего я тебе особенного не присоветовал. Азамат мог бы все то же сказать, если бы свое детство вспомнил. Я ведь по нему сужу. Он хоть и не безродный, но у Аравата под палкой привык чувствовать себя виноватым во всех невзгодах. Ладно, иди, перебирай свою крупу, авось какая каша сварится…

Азамат на кухне за пиалой с перченым чаем ковыряет упражнение на первое лицо глаголов.

– Какой-то у тебя странный язык, – говорит. – По законам все складывается, а в словаре написано, что так не бывает…

– Что, например?

– Да вот, тут слова-исключения. Как это может быть, что нельзя сказать «я победю»? Что это за пессимизм такой?

Я начинаю смеяться.

– Надо просто как-нибудь в обход сказать, типа «одержу победу».

Азамат пожимает плечами.

– Или вот еще. «Сосать» – «сосу», так почему не «пылесосу», а «пылесошу»?

– Потому что не «пылесосать», а «пылесосить», – хохочу я.

– Странный язык. – Азамат качает головой, глядя, как я угораю. – Но я рад, что тебя повеселил.

– Где тут у тебя завтрак? Или обед… Я готова к принятию пищи, – говорю, отдышавшись.

– На плите суп-пюре… только в большой кастрюле, а в маленькой – это обед Алэка остывает. – Азамат вдруг как-то мрачнеет и добавляет: – Кир отказался помогать его варить.

Я поджимаю губы. В принципе логично, если он добивается, чтобы мы его вытурили.

– Я говорила с Унгуцем, – сообщаю. Азамат смотрит на меня с надеждой. – Он кое-чего предположил. Все-таки Кир не думает о тебе так, как сказал. Он просто хотел тебя позлить.

Азамат склоняет голову и не отвечает.

– Послушай, – продолжаю. – Расскажи-ка мне поподробнее, из-за чего у вас вчера начался скандал?

– Да на пустом месте, говорю же. – Азамат нехотя отрывается от экрана. – Он плелся за мной еле-еле, я его раз подогнал, два подогнал, а он все сзади тащится. Я сбавил скорость, чтобы с ним поравняться, так он еще сбавил. Я говорю, у меня нет столько времени, чтобы с твоей скоростью ползти до Желтых Камней, а он развернулся – и назад галопом.

Задумчиво киваю. Очень похоже на то, что говорил Унгуц. Азамат снова утыкается в свои упражнения.

Я ем в тишине, потом подкармливаю Алэка молочком. Режим летит к чертям. Муж напряженно долбит по клавишам, заполняя пропуски в предложениях. Мне больно на него смотреть. Не знаю, как высижу до тех пор, пока удастся поговорить с Киром.