Имя нам - легион - Александр Сивинских Страница 8

Картина в нише замутилась, поплыла и сменилась. Перед нами лежала солнечная полянка, окруженная со всех сторон пышными кустами и деревьями, густо опутанными вьющимися растениями. Вдруг в зеленой паутине раскрылся проход, прорезанный невидимым инструментом, в который тут же выпрыгнуло занятное существо розовато-мраморной окраски. Существо, более всего похожее на крупного рака, присело на четырех многосуставчатых ножках и навело на нас громоздкое металлическое устройство. Ясно, совершенно ясно было, что эта несуразная железяка – оружие вроде пищали с внушительным дисковым магазином. Пищаль рявкнула, плюясь во все стороны огнем и дымом, а наша камера, снимавшая все это безобразие, зашаталась, опрокидываясь, и уставилась треснувшим объективом в яркое небо. Мраморный стрелок навис над нею, потрясая оружием и клешнями, которыми, по всей видимости, вспорол давеча лианы. Он еще некоторое время бурно радовался точному выстрелу, а потом замер.

– Это первые кадры, полученные нами четыре года назад. Исследователь-орнитолог, снимавший на одной из самых отдаленных доступных планет интересное поведение полисемьи тамошних воробьев, погиб… Диск с записью нашел его напарник, более везучий, наверное, временно отлучавшийся к пункту перехода. Он был скорее труслив, нежели любопытен, и мгновенно вернулся, бросив на планете все научное оборудование, захватив лишь этот диск. Будь тогда на нашем месте вы, земляне, с вашим обширным военным опытом и нюхом на потенциальную опасность, все сложилось бы, разумеется, совершенно иначе. Но на Терре больше восторженных и далеких от трезвого восприятия действительности оптимистов, чем реалистов, и на встречу с братьями по разуму отправилась целая делегация. Увы. От нее не осталось и записи…

– И все-таки мобилизация проведена не была, – вклинился я в трагическую, хоть и кратковременную, паузу со своей догадкой.

– Не была, – с тяжелым вздохом согласился Игорь Игоревич. – Какая, к черту, мобилизация, ведь вооруженная вражда цивилизаций – глубоко аморальна и даже преступна!… Парламентеры гибли пачками. Тогда-то и вышли на арену много десятилетий, столетий даже осмеиваемые и презираемые терранским просвещенным обществом псы войны, стервятники и параноики со своей готовностью к любым мерам, негодным с точки зрения этого общества, но единственно верным в создавшейся ситуации. Мы. Мы создали сеть аванпостов – надежно укрепленных военно-технических баз, расквартированных на планете, разумно близко примыкающей к миру первого рандеву терран с противником. Базы организованы так, чтобы иметь возможность скорого доступа в заданные точки сопредельных пространств. Точки привязаны к выходам из межпространственных тоннелей, доступных ракам. Мы создали агентурную сеть на Земле и обеспечили себя опытными и достаточно образованными наемными солдатами. (Я кивком поблагодарил за комплимент.) Мы даже взяли себе земные псевдонимы, забыв данные нам при рождении имена и отрезая тем самым пути возвращения в наш беззубый Эдем – до победы… или до смерти. Нас было крайне мало, но мы были полны решимости остановить агрессора…

Я прямо уши развесил: такого замечательного плакатного слога мне не приходилось слышать давным-давно, с сопливой октябрятско-пионерской поры. А попутно и призадумался. По речам Игоря Игоревича выходило, что до его прекрасной родины слаборазвитым розовым тварям – еще топать да топать. Отчего же они вдруг агрессорами стали? Или это стиль всех ястребов, независимо от происхождения – загодя врагов назначать? Но, вспомнив науку о чужом монастыре и его уставе, вслух высказывать свое сомнение пока не стал. Спросил только:

– А как же молодежь? В таких случаях самое первое дело вербовать в сторонники молодых да непоседливых. Гормоны – они ж великое подспорье в политике!

Игорь Игоревич расцвел, благородно не обратив внимания на дурно припахивающую подоплеку вопроса.

– Да, движение Новая молодежь в защиту Отчизны – тайный наш корень в родной почве. Оно питает нас не только перспективными учеными и материальными средствами, но и свежим дыханием Грядущего! Жаль только, что лишь малая часть его активистов имеет мужество взять в руки оружие. Но Легион не теряет надежды… Мы, кажется, отвлеклись. – Игорь Игоревич снова сменил картинку. – Это недавняя съемка того места, которое вы видели только что. – Он даже поморщился, глядя на то, что я сперва принял за огромную, невыразимо отвратительную помойку.

– Да уж, воробьи, наверное, никогда больше не смогут создать здесь не только полисемей, но даже ма-а-алень-ких влюбленных парочек, – пробормотал я под нос, желая хоть чуть-чуть разрядить абсолютно переставшую мне нравиться атмосферу пропагандистского митинга.

Игорю Игоревичу мой комментарий, похоже, не понравился.

– Прекратите ерничать, – устало сказал он. – Ваши глупые шуточки неуместны перед лицом подлинной трагедии. Поймите, это не рекламный ролик Greenpeace и не фильм ужасов, да и я не Стивен Кинг. Подумайте, что будет, если эти зверушки доберутся до вашей родины? Они в отличие от землян великолепно умеют совершать сопространственные переходы. Пусть только по немногим, имеющимся с основания вселенной, каналам, но вы-то не умеете и этого! Прежде чем вы сумеете разобраться, что к чему, и перекрыть им доступ, они натворят такого… Кстати, один из каналов открывается в неполном десятке километров от вашей, Фил, родной деревни. Именно через него мы и привезли вас сюда. Спросите себя, готовы ли вы отдать свою четырехлетнюю племянницу в клешни полуразумных чудовищ?!

Я хлопал глазами и по-рыбьи разевал рот. Не дождавшись ответа на последний вопрос, Игорь Игоревич так же экспрессивно продолжал:

– Видели оружие в его руках? Даже исходя из самых завышенных оценок рачьего интеллекта, невозможно представить, что оно – творение убогой цивилизации членистоногих. Вы догадываетесь, откуда оно может быть родом?… Да, да, они уже встречались с более развитой, чем сами, культурой. Надолго ли она их задержала? Бог весть… Возможно, ее остатки еще тлеют последними угольками, производя для раков вооружение. Вы, Фил, хотите, чтобы ваша мама сверлила стволы для их автоматов, расплачиваясь за жизнь детей и внуков и кусок хлеба?

– Вы хорошо изучили меня, но плохо мою маму, – угрюмо пробурчал я. – Она уж скорей в партизаны уйдет.

– Простите, я разволновался, – незамедлительно покаялся воинственный сын племени прекраснодушных романтиков. – По счастливому стечению обстоятельств, земному человечеству пока ничего не грозит. Земля, если так можно выразиться, прикрыта нашим миром, куда мы, конечно, врагов не допустим. Между прочим, – оживился он, – совы совсем не то, чем кажутся! И раки – отнюдь не раки, а скорей прабобры – довольно примитивно устроенные грызуны: яйцекладущие, хоть и млекопитающие. Сейчас, сейчас… – он забарабанил резвыми пальцами по клавишам, – я вам покажу одного такого красавца поближе. Ага, вот!

Сменив мертвый мир, нашему вниманию предстал вскрытый прабобр, разбросавший по белому препараторскому столу многочисленные конечности.

– Обратите внимание, Фил, как интересно и необычно двигалась эволюция этих существ: костного скелета не существует, его заменяет сверхпрочная кутикула из хитина. В яйцеобразной груди, под прикрытием основной брони, сосредоточены все важнейшие органы: дыхания, кровообращения, кроветворения. В нее же утапливается нежная круглая голова, вместилище мозга, сидящая на гибкой гусеницеобразной шее. Внешнему миру подставляется лишь прочный купол макушки, глаза на коротких стебельках да хлыстообразные усы, являющиеся одновременно обонятельными и слуховыми органами. Потеря части усов организму не страшна, регенерация происходит чрезвычайно быстро, причем даже самый малый оставшийся обломок с успехом выполняет весь объем функций. Глаза тоже могут втягиваться в защитные углубления панциря и прикрываться твердыми, но вполне прозрачными веками…