Дело Джен, или Эйра немилосердия - Джаспер Ффорде Страница 8

Главной причиной для совершения самых мерзких и отвратительных преступлений — скажем прямо я считаюсь экспертом в этой области — является само преступление. Конечно, обогащение приятно, но оно лишает преступление привкуса порока, низводя его на самый низкий уровень единственно доступный тем, кто отмечен чрезмерной алчностью. Истинное беспричинное зло встречается так же редко, как и настоящее добро, а мы все знаем, какая это редкость…

Ахерон Аид.

Порочность во имя удовольствия и процветания

В течение первой недели Тэмворт не позвонил, второй — тоже. Я попыталась дозвониться до него в начале третьей, но напоролась на профессионального бюрократа, который напрочь отказался признавать, что Тэмворт или даже ТИПА-5 вообще существуют. Я использовала свободное время, чтобы ознакомиться с новыми книгами, пролистать газеты, починить машину и даже — из-за нового закона — зарегистрировать Пиквика как домашнее животное, а не как дикого дронта. Я отвезла его в мэрию к ветеринарному инспектору, который тщательно осмотрел вымершую в свое время птицу. Пиквик смотрел на него с несчастным видом, поскольку, как и любое нормальное домашнее животное, терпеть не мог ветеринаров.

— Плок-плок, — нервно сказал Пиквик, когда инспектор умело защелкнул у него на щиколотке бронзовое кольцо.

— Бескрылый? — с любопытством спросил чиновник, глядя на несколько необычный экстерьер Пиквика.

— Это версия один-два, — пояснила я. — Из самых первых. Серия была завершена лишь к один-семь.

— Наверное, он уже старенький.

— В октябре двенадцать стукнет.

— У меня был один из ранних тасманийских волков, — мрачно сказал чиновник. — Версия два-один. Когда мы вынули его из автоклава, у него не было ушей. Глух, как камень. Никакой гарантии. Чертова свобода, вот как я это называю. Вы читали «Новый генщик»?

Пришлось признаться, что нет.

— На прошлой неделе они вывели стеллерову корову. И как прикажете мне пропихивать ее в эту дверь?

— Может, ей бока маслом смазать? — предложила я. — Или приманить тарелкой водорослей?

Но чиновник уже не слушал. Он занялся другим дронтом, розоватого цвета птицей с длиннющей шеей. Владелец поймал мой взгляд и застенчиво улыбнулся.

— Добавочные линии ДНК от фламинго, — объяснил он. — Надо было от голубя взять.

— Версия два-девять?

— Даже два-девять-один. Смесь жутковатая, но для нас он просто Честер. Мы его ни на кого не променяем.

Инспектор изучал регистрационные документы Честера.

— Мне очень жаль, — сказал он наконец, — но два-девять-один подпадает под новую категорию. Химеры.

— Что вы хотите сказать?

— Недостаточно дронт, чтобы быть дронтом. Комната номер семь дальше по коридору. Идите следом за владельцем шорька и соблюдайте осторожность: сегодня утром я отправил туда снарка.

Я оставила хозяина Честера ругаться с чиновником и увела Пиквика гулять в парке. Позволила ему побегать без поводка, он погонялся за голубями, потом подружился с несколькими дикими дронтами, полоскавшими лапки в пруду. Они радостно варкались в воде, тихонько плокая друг дружке, пока не пришло время возвращаться домой.

Через два дня я уже исчерпала все варианты расстановки мебели, но, к счастью, Тэмворт позвонил. Он сказал, что занял наблюдательный пост и я нужна ему на месте. Я поспешно записала адрес и через сорок минут была уже в Ист-Энде. Искомый дом нашелся на убогой улочке между складами, заброшенными лет двадцать назад по причине ускоряющегося разрушения. Я потушила фары и вышла, спрятав все ценное и тщательно заперев машину. Мой потрепанный «понтиак» был достаточно старым и помятым, чтобы не выделяться среди мрачного окружения. Осмотрелась по сторонам. Кирпичная кладка крошилась, жирные мазки зеленой слизи пятнали стены там, где некогда были трубы. Стекла грязные, много треснутых и битых, стены первого этажа разрисованы граффити, а местами закопчены недавним пожаром. Ржавая пожарная лестница зигзагом шла по стене, бросая ступенчатую тень на усеянную выбоинами дорогу и несколько сгоревших автомашин. Следуя инструкциям Тэмворта, я пробралась к боковому входу. Внутри в стенах зияли огромные трещины, запах сырости и пыли мешался со смрадом бытовой химии и ароматами из лавочки специй на первом этаже. Неоновый свет все время мигал, и я разглядела в темном проеме двери несколько женщин в мини-юбках. Местное население представляло собой любопытную мешанину. Недостаток дешевого жилья в Лондоне и окрестностях привлекал сюда представителей всех слоев населения, от подонков до профессионалов. Последних с точки зрения закона и порядка было немного, но это все же позволяло ТИПА-агентам работать здесь, не вызывая подозрений.

Я поднялась на седьмой этаж. На площадке два молодых фэна Генри Филдинга менялись наклейками от жвачек.

— Меняю твою одну Софию на одну Амелию!

— А ху-ху не хо-хо? — презрительно ответил его приятель. — За Софию ты мне вместе с Амелией отдашь Олворти и Тома Джонса!

Второй, осознав ценность Софии, неохотно согласился. Сделка была заключена, и они побежали вниз по лестнице искать бутылочные крышки. Я сверилась с номером, продиктованным Тэмвортом, и постучала в дверь, покрытую полу-облупившейся краской персикового цвета. Мне с опаской отворил человек лет восьмидесяти с гаком. Он прятал лицо, прикрывая его морщинистой рукой. Я показала ему бэдж.

— Вы, должно быть, гость, Нонетот, — сказал он слишком бодрым для своих лет голосом.

Я пропустила древнюю шутку мимо ушей и вошла. Тэмворт с помощью бинокля следил за окнами в здании напротив. Он, не оборачиваясь, махнул мне рукой. Я снова посмотрела на старика и улыбнулась:

— Зовите меня Четверг.

Ему понравилось, он пожал мне руку.

— Я Орешек, можете звать меня Младший.

— Орешек? — переспросила я. — Вы не родственник Филберта?

Старик покивал.

— Филберт… ах да, — прошептал он. — Хороший парень, добрый сын своего отца.

Филберт Орешек был единственным мужчиной, который хоть ненадолго заинтересовал меня, после того как десять лет назад я бросила Лондэна. Орешек служил в Хроностраже. Он отправился на задание в Тьюксбери и не вернулся. Мне позвонил его начальник и объяснил, что парню пришлось задержаться. Я поняла так, что у него завелась другая девушка. Какое-то время было больно, но Филберта я не любила. Я знала это твердо, поскольку уже любила раньше — Лондэна. Если хоть раз был влюблен, то узнаешь любовь с первого раза, как картину Тернера или западный берег Ирландии.