Колдун со Змеева моря - Анна Гурова Страница 8

– Давай-ка сперва веревки перережем, – перебил его Велько. – Она же еле жива, бедняжка!

Вскоре освобожденный от пут похъелец молча упал в мох.

– Давай отнесем ее на берег!

– Вот еще…

– Ну хоть воды принеси. А я погляжу, не ранена ли…

Рука незнакомца вдруг крепко схватила Велько за запястье. Похъелец открыл глаза и быстро взмахнул свободной рукой.

– У нее нож! – закричал Нежата.

Велько, не раздумывая, упал на колдунью сверху, прижимая к земле, а Нежата принялся выдирать из пальцев неприметный клинок. Похъелец рычал, вертелся и отбивался с такой силой, какую никто бы не мог угадать в хрупкой обессилевшей пленнице.

– Вот же бешеная ведьма! – выпалил Нежата с долей восхищения, когда маленькая цепкая рука все-таки разжалась, выпуская оружие.

– Погоди, братец, это никакая не ведьма, – прохрипел Велько, пытаясь удержать пленника, который извивался, как уж, пытаясь вырваться. – Ты кто такой, упырь?

– Так это мужик, что ли? – изумился Нежата. – У этих похъельцев не разберешь! Ну тогда получай!

Могучая затрещина угомонила колдуна, и он упал ничком, больше, кажется, уже не притворяясь. Братья крепко стянули ему запястья за спиной и сели рядом, тяжело дыша.

– А сон-то твой и впрямь оказался вещим, – сказал Нежата. – Нас на острове ждал… подарочек!

– Какой сон? Ах да… Уж прости, брат, заклятый клад мы не нашли…

– Зато нашли мороку на свою голову. Что это за чучело? Ты только погляди, у него пояс расшит медвежьими когтями! А оберегов-то больше, чем на священной березе…

– Это лопарский колдун. Нурманы называют их финнами, карелы – похъельцами, – ответил Велько. – Я о них слышал. Они живут далеко на севере. Сильнее их колдунов в мире не найдешь…

– Ну и что будем дальше с ним делать? Прибьем или просто бросим здесь?

Велько задумчиво поглядел на пленника, который снова начал шевелиться.

– С одной стороны, нехорошо оставлять колдуна за спиной, – продолжал рассуждать Нежата. – Но недаром же люди говорят: «мертвый колдун втрое опаснее живого»…

– Для начала давай его перевяжем, напоим и накормим, – сказал Велько. – Потом поговорим с ним. А там видно будет…

– Еще кормить его! Ладно, потащили к лодке…

Но стоило братьям подхватить похъельца, как тот снова принялся изо всех сил упираться и вырываться.

– Ух, мало ты получил! – взвился Нежата. – Брат, давай я его прирежу. На что нам такая обуза?!

– Погоди, он что-то говорит, – остановил его Велько.

Похъелец в самом деле что-то быстро повторял, то и дело оборачиваясь назад. Велько с изумлением осознал, что северянин говорит по-нурмански.

– Не оставлять тут… что? Небесную лодку? Какую еще лодку?

Похъелец указал подбородком на бубен.

– Нельзя ее так оставлять, – взмолился он. – Она умрет без меня!

– Да этот парень, похоже, ума лишился! – расхохотался Нежата.

– Бубен живой? – с любопытством спросил Велько.

– Арнгрим разрубил ее секирой, чтобы я не мог призывать духов, – сказал колдун. – Но ее еще можно вылечить.

– Арнгрим?

Братья тут же уставились в бледное лицо похъельца.

– Давно тут был Везунчик? Это он велел привязать тебя к дереву? – наперебой забросали они его вопросами. – Где он сейчас?!

– Я не могу говорить, когда он страдает, – будто не слыша, произнес похъелец, глядя на разорванный бубен. – Или не слышите, как он кричит от боли?

Велько наклонился и разрезал ремень на его запястьях.

– Иди, спасай свою… небесную лодку.

Колдун тут же вскочил на ноги, охнув от боли. Подошел к бубну, осторожно снял его с сучка и поднес к губам, что-то приговаривая по своему.

– Ну и зачем ты его отпустил? – недовольно спросил Нежата.

– Куда он денется с острова? Он голоден и слаб. Бубен ему Везунчик сломал – значит, колдовать не сможет…

– А если сбежит? Сейчас кинется в воду и был таков!

– Пусть кидается, если жить надоело, – хмыкнул Велько.

Он не понаслышке знал, что северяне плавать не умеют – нарочно не учатся, потому что в их вечно холодных водах это попросту ни к чему. Только дольше промучаешься.

– Похьелец, или кто ты там – мы тебе не враги, если ты нам не враг, – сказал Велько на языке нурманов. – Если больше не будешь нападать на нас и честно расскажешь, что здесь случилось, мы тебя не тронем и даже поделимся едой.

– Еще чего, – бросил Нежата.

Колдун, однако, поднял голову и устало поглядел на братьев.

– Спрашивайте.

– Кто привязал тебя к дереву? Арнгрим?

Похъелец молча кивнул.

– Зачем он это сделал?

– Чтобы я не мешал ему губить себя.

Нежата усмехнулся.

– Узнаю Везунчика! А где он сейчас?

– В чертогах Калмы.

– Так карелы зовут Смерть, – объяснил Велько.

– Умер, что ли? – нахмурился Нежата.

Колдун пошатнулся и оперся на сосну. Теперь, когда он стоял, было видно, как он измучен – казалось, отпустит дерево и упадет. Похъельца и в самом деле можно было на первый взгляд принять за девушку. Однако в выражении его лица не было ничего девичьего.

– Ярл Арнгрим выбрал ложный путь, и удача его оставила, – произнес колдун. – Пять дней назад, когда мы останавливались у карелов, ему приснился сон, который ярл посчитал вещим. Утром он приказал повернуть на север и направился к этим островам, которые все обходят стороной. Я предостерегал, что его здесь ждет только гибель. Но ярл отказался меня слушать. А когда я стал настаивать, он обошелся со мной, как с врагом. Он был мне кое-чем обязан, потому не убил, а оставил на милость богов…

Братья переглянулись.

– Ну а ты сам что делал с нурманами? – спросил Велько. – Людей вашего племени редко встретишь так далеко от родины…

– Это мое дело, – сухо сказал похъелец.

– Ты в самом деле колдун?

– Нойда.

– Что это значит? – спросил Нежата.

Похъелец провел пальцами по ободу испорченного бубна.

– Нойда значит – добрый помощник.

– Ну что ж, может, хоть порчу на нас не наведет, – заметил Велько. – Как тебя звать?

– Нойдой и зовите, – буркнул пленник.

Велько пожал плечами – в отказе называть свое имя первым встречным не было ничего удивительного. Братья снова принялись обсуждать, как им поступить со спасенным колдуном. Который, похоже, никакой благодарности за свое спасение не испытывал и больше всего тревожился даже не о себе, а о своей «небесной лодке». Нежата выступал за то, чтобы оставить его на острове.